Гордый кадетский корпус (СИ)

Мысль оглушила не хуже удара. Марилев понял, что даже если сдалась девушка, пришибленная градом невзгод, он не отступит. Ирре насильно хотят выдать замуж, по лицу видно, насколько ненавистна ей такая судьба, значит, выбора нет. Он будет драться за благополучие своей женщины и либо победит, либо погибнет. Увезёт её, если надо на другой край земли, за самое большое море.

Он прервал поток сумбурных соображений, ощутив в них фальшь. У земли есть края, она не беспредельна, и если он может переплыть океан, то и другие тоже на это способны. Не спасут моря, а так же леса, пустыни и горы. Вечное бегство — это не выход. Даже если он вызовет на поединок и убьёт преследователя, появятся другие, ещё свирепее и многочисленнее, и жизнь превратится в нескончаемую гонку на выживание.

Вот почему Ирре захотела сдаться. Край земли, омываемый волнами моря, подсказал ей, что бегство бессмысленно, и примириться с поражением лучше сейчас, пока последствия её исчезновения ещё можно как-то уладить. Словно спеша подтвердить его выводы, девушка заговорила.

— Марилев, мы от них никогда не убежим. Человек, пожелавший стать моим мужем, богат и не отступится. Он просто не хочет смиряться с этим, как он полагает, капризом. Сейчас, пока мы не зашли слишком далеко, дело ещё можно уладить тихо. Просто объявить всем, что я жила уединенно, чтобы достичь пятнадцати лет, потому что правила семьи не позволяли мне сочетаться браком раньше.

Ну да, практически теми же словами рассуждал он сам. Марилев слушал, и что-то происходило в душе, словно созревал неведомый плод. Осталось подождать совсем немного. Марилев не хотел мешать творившемуся в нём помимо воли, но не против желания.

Ирре посмотрела на него и почти сразу опустила глаза. Маленькая, худенькая, испуганная и очень красивая. Раньше он и об этом не задумывался, и только восхищённый взгляд Белика словно отверз очи. Где они были раньше, хотел бы он знать?

— Прости, что я вообще тебя в это впутала. Мне казалось, что я спасаю себя, но получается, что тот порыв, что привёл в гордый кадетский корпус, мог погубить людей, мне помогавших. Теперь я это поняла, и не хочу, чтобы ты пострадал и этот юноша Белик тоже. Надо всё сделать тихо. Я куплю женское платье и буду жить здесь до тех пор, пока меня не отыщут. Возможно, вначале со мной обойдутся сурово, но упрекнуть меня по-настоящему не в чем, и жизнь наладится.

Она вздохнула неглубоко и коротко, словно грудь сдавливали тиски боли.

— Я хотела сбежать тайком, но потом поняла, что не смогу снова так поступить с тобой. Хочу всё сделать честно. Выслушай меня и прими моё решение без сопротивления. Это моя жизнь, и я ей распорядилась.

— И если я начну противиться, вот тогда ты сбежишь, — сказал Марилев.

Он не узнал свой безжизненный голос, но не трагизм происходящего лишил его сил. Плод решения дозревал, и сломать это мгновения чуда было нельзя. Вся энергия ушла внутрь и сейчас бережно выпрастывала рождающуюся на свет истину.

Ирре опять глянула на него, чувствовалось, что мысли в голове мечутся, почти сводя с ума, и вся отвага тратится на то, чтобы не сорваться в крик ужаса, призыв о помощи. Как обращаются со строптивыми жёнами строгие мужья Марилев был наслышан. Закон в таких случаях просто отворачивался в сторону.

— Да, я сбегу. Всё оказалось напрасным, но я постараюсь вспоминать эти месяцы, помнить о них.

Она замолчала, словно запнулась. Хотя Марилев и пытался выяснить, имя её будущего мужа, так его и не назвала. Слыви этот мужчина великодушным и добрым, разве завелась бы нужда хранить его в тайне? После истязаний, которым супруг вправе подвергнуть жену, памяти может и совсем не остаться, да и разума тоже. Знавал Марилев таких женщин. Живые куклы они просто служили утехой и механизмом для рождения потомства.

Представить, что у Ирре будет вот такой бессмысленный взгляд, что кто-то, уничтожив душу, начнёт терзать её тело, было невозможно. Ярость поднялась со дна души и на её волне истина предстала перед внутренним взором так ясно, что Марилев изумился, почему раньше не видел простого решения этой сложной задачи.

Он вдохнул глубоко, полной грудью, словно выметал из души сор и шагнул ближе.

— Ирре, ты ушла из дома, чтобы уклониться от нежеланного брака и это понятно и простительно, но в одном ты права, нельзя превратить жизнь в вечное бегство. Ошибаешься ты в другом. Полагая, что есть лишь два пути, ты не учла, что можно найти третий. Если так пугает этот брак, ты можешь вступить в другой, и тогда муж станет защитой от любых посягательств.

Она встрепенулась, но не надежда плеснулась из глаз, а новая волна отчаяния. Марилев поднял руку, давая понять, что ещё не закончил.