Горе невинным

А как насчет самой его секретарши? Маршалл не так уж много знал о Гвенде Вон. Полные губы, зрелая фигура… явно влюблена в Лео. Ну да, должно быть, давно любит. И каковы были перспективы развода? – подумал он. Как отнеслась бы миссис Эрджайл к подобной идее? Он не имел ни малейшего представления об этом, однако не сомневался в том, что такая мысль для начала не показалась бы привлекательной самому Лео Эрджайлу, человеку старомодному в своих вкусах. Маршалл не допускал мысли о том, чтобы Гвенда Вон могла стать любовницей Лео Эрджайла, что несколько увеличило бы вероятность ее покушения на жизнь мисс Эрджайл, если б вдруг ей подвернулся шанс устранить соперницу так, чтобы подозрение не легло на нее… Маршалл сделал умственную паузу, прежде чем продолжить свою мысль. Принесла бы она при этом в жертву Джеко… причем без колебаний? С его точки зрения, Гвенда едва ли сколько-нибудь симпатизировала ему. Обаяние Джеко не воздействовало на нее. Впрочем, женщины – мистер Маршалл слишком хорошо знал это – умеют быть безжалостными. Посему он не мог исключить Гвенду Вон из дальнейшего рассмотрения. Конечно, по прошествии такого времени полиция едва ли сможет обнаружить какие бы то ни было свидетельства против нее. Он даже не мог представить себе, какими могли бы оказаться подобные свидетельства. В тот день она была в доме, находилась в библиотеке вместе с Лео, распрощалась с ним на ночь и спустилась вниз по лестнице. Никто не мог сказать, заходила ли она или нет в гостиную миссис Эрджайл, брала ли в руки эту кочергу… зашла ли, наконец, за спину ничего не подозревавшей женщины, согнувшейся над разложенными на столе бумагами. A потом, когда миссис Эрджайл, даже не вскрикнув, повалилась на стол, Гвенде Вон оставалось только бросить кочергу, выйти наружу через входную дверь и отправиться домой – так, как она делала каждый день. Маршалл не представлял себе, каким образом полицейский следователь, или еще кто-то, мог точно установить, что именно она делала в тот вечер.

Взгляд его обратился к Эстер. Милое дитя. Даже нет, не милое – скорее прекрасное. Но прекрасное каким-то собственным, странным и неуютным образом. Интересно, кем были ее родители… В ней присутствует нечто, не знающее закона, дикарское. Даже, можно сказать, отчаянное. Так отчего же в ней вся эта бесшабашность? Девушка самым глупым образом бежала из дома, чтобы поступить на сцену, завела глупую интрижку с недостойным ее мужчиной; а потом пришла в себя, вернулась домой с миссис Эрджайл и осела на месте. И все же вычислить действия Эстер не представлялось возможным: трудно было понять, как работает ее ум. Нельзя было заранее сказать, способна ли она покориться мгновенному жестокому порыву. Однако сие не ведомо и полиции.

По сути дела, подумал мистер Маршалл, кажется весьма маловероятным, что полиция, даже если она определится с подозреваемым, сумеет продвинуться дальше. Посему положение можно определить как удовлетворительное. Удовлетворительное? Он даже чуть дернулся, произнося про себя это слово. Но так ли на самом деле? Неужели патовая ситуация является удовлетворительным выходом из положения? А знают ли правду сами Эрджайлы? Маршалл решил, что это не так. Они этого не знают. Если не считать того единственного существа, которому по понятной причине ведомо все… Нет, они не знают, но, может быть, подозревают? Ладно, если они не подозревают сейчас, то скоро начнут, потому что тот, кто не знает, неминуемо начинает гадать, пытаться что-нибудь вспомнить… Неуютное, да-да, очень неуютное положение.

Все эти размышления заняли не слишком много времени, и мистер Маршалл вышел из недолгой задумчивости, обнаружив на себе упорный взгляд Микки, в глазах которого блеснула насмешка.

– Так каким будет ваш вердикт, мистер Маршалл? – проговорил он. – Повинен ли в этом явившийся в дом чужак, неизвестный грабитель, скверный тип, способный убить, ограбить и убраться восвояси?

– Похоже на то, – проговорил мистер Маршалл, – что все мы хотим принять такой вариант.

Откинувшись на спинку кресла, Микки расхохотался.

– То есть такими должны быть наши показания и мы должны придерживаться их, так?

– Да, Майкл, да, именно это я и советую вам. – В голосе адвоката промелькнуло предостережение.

Микки кивнул:

– Понимаю. Таков ваш совет. Да… Да, смею сказать, что вы совершенно правы. Однако вы сами не верите в свою версию, правда?

Мистер Маршалл оделил его крайне холодным взглядом. Вечная беда с людьми, не наделенными присущим юристу чувством осторожности. Они любят высказывать вещи, о которых лучше умолчать.

– Как бы то ни было, таково мое мнение, – ответил он.

В окончательной интонации его голоса прозвучала укоризна. Микки обвел взглядом сидевших вокруг стола.

– Ну и каково будет наше общее мнение? – обратился он к присутствующим. – Тина, любовь моя, вижу, ты, как всегда, потупила глазки… может быть, у тебя есть какие-то идеи? Так сказать, в неавторизованной версии? A ты, Мэри? Ты почти ничего не сказала.