Горе невинным

Размышления. В частности, о том, на ком лежит ответственность за смерть его тещи. Филип не любил свою тещу, и она отвечала ему взаимностью. Она не хотела, чтобы Мэри выходила за него (а хотела ли она, чтобы Мэри вообще выходила замуж за кого бы то ни было, подумал он), однако не сумела помешать браку. Они с Мэри начали независимую и счастливую жизнь… а потом все пошло кувырком. Сперва эта южноамериканская компания, а потом «Байсикл асессориз лимитед» – предприятия вроде бы много обещавшие, но переоцененные им… и, наконец, довершившая разорение железнодорожная забастовка в Аргентине. Все несчастья происходили в результате чистого невезения, конечно, однако Филип, казалось бы, ощущал, что миссис Эрджайл каким-то образом ответственна за свалившиеся на него напасти. Ибо она не хотела его успеха. Наконец на него свалилась эта болезнь. С его точки зрения, единственным вариантом оставалась жизнь в «Солнечном мысе», где им были рады. Подобная перспектива его не смущала. Не все ли равно мужчине, ставшему калекой, половиной мужчины, где ему жить? Но Мэри это было небезразлично.

Впрочем, постоянно пребывать в фамильном особняке не было необходимости. Погибла миссис Эрджайл, попечители увеличили выделяемое Мэри фондом пособие, и они снова обрели самостоятельность.

Кончина миссис Эрджайл не вызвала в душе Филипа особых сожалений. Было бы приятнее, конечно, если б она мирно умерла в своей постели – от пневмонии или чего-нибудь в том же роде. Убийство же – вещь отвратительная, тем более в сопровождении всех этих крикливых газетных заголовков. Тем не менее, если рассматривать убийство как таковое, его можно было назвать вполне удовлетворительным – у исполнителя определенно поехала крыша, что можно было бы, конечно, выразить более благопристойными психологическими терминами. И он не был родным братом Мэри. Типичный случай, когда «приемыша» в конце концов одолевает дурная наследственность. Однако теперь ситуация изменилась. Завтра сюда явится суперинтендант Хьюиш и начнет задавать вопросы своим мягким голосом уроженца западных графств. Быть может, следовало заранее продумать ответы…

Мэри расчесывала длинные светлые волосы перед зеркалом. Ее отстраненное спокойствие чем-то досаждало ему.

– А ты заготовила на завтра собственный вариант истории, Полли? – спросил Филип.

Она обратила к нему удивленный взгляд.

– Нас посетит суперинтендант Хьюиш. Он снова примется расспрашивать тебя в мельчайших подробностях о том, что ты делала два года назад вечером девятого ноября.

– Ну да, понятно. Но все это было так давно… И не вспомнишь.

– Однако он-то вспомнит, Полли. В этом вся соль. Он может это сделать. Все ваши слова записаны в какой-нибудь там милый крохотный полицейский блокнотик.

– В самом деле? И они хранят подобные вещи?

– Как знать… возможно, они сохраняют все такое в трех экземплярах в течение десяти лет! Так что твои, Полли, перемещения по дому очень просты: точнее, таковых не было. Ты находилась вместе со мной в этой комнате. И на твоем месте я вообще не упоминал бы о том, что ты выходила отсюда между семью и семью тридцатью.

– Но я же просто выходила в ванную комнату, – рассудительным тоном промолвила Мэри. – В конце концов, всем приходится посещать ванную.

– Тогда ты не говорила ему об этом.

– Наверное, забыла.

– Я подумал тогда про инстинкт самосохранения… в любом случае, помнится, я поддержал тебя. Мы сидели у себя и с половины седьмого играли в пикет до тех пор, пока Кирсти не подняла тревогу. Такова наша версия, и нам следует держаться ее.

– Очень хорошо, дорогой, – кротко и не проявляя интереса согласилась Мэри.

«Неужели у нее совсем нет воображения? – подумал Филип. – И она совсем не понимает, в какой неприглядной ситуации мы оказались – ведь эта отлучка попадает на самый опасный момент?»

Он подался вперед.

– Интересная получается вещь, понимаешь ли… разве тебе самой не хотелось бы знать, кто убил твою мать? Все мы знаем – и Микки был вполне прав в этом, – что это сделал один из нас. Разве тебе неинтересно, кто именно?

– Не ты и не я, – ответила Мэри.

– И это все, что интересует тебя в нашей ситуации? Полли, ты просто чудо!

Он чуть покраснела.

– Не понимаю, что кажется тебе таким странным.

– Да, вижу, что не понимаешь… Но я не такой. Мне интересно.

– Едва ли мы это узнаем. И не думаю, что полиция сумеет что-то узнать.

– Возможно. Им действительно совершенно не за что зацепиться. Но, в отличие от полиции, мы находимся в другом положении.

– Что ты хочешь этим сказать, Филип?

– Ну, мы обладаем кое-какими неизвестными ей фактами. Мы знаем наше малое стадо изнутри… достаточно хорошо представляем, как работает внутренний механизм каждого из наших близких. Во всяком случае, ты. Ты выросла среди них. Расскажи, что ты думаешь. Мне хотелось бы услышать твое мнение.

– Не имею представления, Филип.

– Тогда попытайся догадаться.

Мэри резким тоном ответила:

– Представления не имею о том, кто это сделал. И предпочитаю даже не задумываться на эту тему.

– Страусиная политика, – бросил муж.