Горе невинным

– Я думала, – призналась Эстер, – что мы с ним более чем друзья… И он тоже так считал. Но понимаете ли, теперь, когда вскрылось все это…

– Да? – переспросил Артур.

– Он решил, что убила я, – проговорила Эстер. Слова полились потоком. – Или, быть может, не решил еще, но пока не совсем уверен. Ну, просто не может испытывать уверенность. Он думает – я вижу это, – что я наиболее подходящий кандидат на эту роль. Возможно, и так. Возможно, все мы подобным образом думаем друг о друге. И я подумала, что кто-то должен помочь нам в этой жуткой ситуации, и, вспомнив сон, подумала о вас. Видите ли, во сне я потерялась и не могла найти Дона. Он оставил меня, и еще там была какая-то большая пропасть – точнее, бездна. Да, бездна, именно так. Подходящее слово, правда? Необычайная, непреодолимая в своей глубине. А вы стояли на противоположном краю ее и протянули мне обе руки и сказали: «Я хочу помочь вам»…

Она глубоко вздохнула.

– Поэтому я пришла к вам. Я убежала из дома и пришла к вам просто потому, что вы обязаны помочь нам. Если вы не сделаете этого, не знаю, что произойдет. Вы должны помочь нам. Вы навлекли на нас эту ситуацию. Быть может, вы скажете, что не имеете к ней никакого отношения. Что однажды вы уже открыли нам… открыли нам правду о прошлой трагедии и больше не имеете к ней никакого отношения. Вы скажете…

– Нет, – прервал ее Калгари. – Я не скажу вам ничего подобного. Ваша беда небезразлична мне, Эстер. Я согласен с вами. Если ты что-то затеял, будь добр идти до конца. Я совершенно во всем с вами согласен.

– O! – Краска бросилась в лицо Эстер, внезапно, как это с ней бывало, сделавшееся прекрасным. – Итак, я не одна! Рядом кое-кто есть.

– Да, моя дорогая, кое-кто… пусть он и немногого стоит. До сих пор не скажу, чтобы от меня много чего зависело, однако я стараюсь и никогда не перестану стараться помочь людям.

Он пододвинул второе кресло поближе к Эстер и сел.

– А теперь рассказывайте. Все действительно настолько плохо?

– Видите ли, это сделал один из нас, – проговорила девушка. – Мы все это знаем. В присутствии мистера Маршалла все мы изобразили, будто это сделал какой-то вошедший в дом чужак, однако адвокат прекрасно знал, что это не так. Это был один из нас.

– А ваш молодой человек… как его зовут?

– Дон. Дональд Крейг. Он врач.

– И он думает, что это сделали вы?

– Он боится того, что это сделала я, – проговорила Эстер, нервно ломая пальцы. – Быть может, и вы считаете меня убийцей?

– О нет, – возразил Артур. – О нет, я прекрасно знаю, что вы невиновны.

– Вы говорите так, как будто полностью уверены в этом.

– Я и в самом деле уверен, – проговорил Калгари.

– Но почему? Отчего вы можете испытывать такую уверенность?

– Благодаря той фразе, которую вы сказали мне, когда я покидал ваш дом, сообщив вам свое известие. Вы не помните, как сказали мне, что важно, кто невиновен. Вы не смогли бы сказать так – вы не смогли бы чувствовать так, – если б были виновны в этом преступлении.

– Ох! – воскликнула Эстер. – Ох… какое облегчение! Какое облегчение знать, что существует человек, действительно разделяющий твои чувства!

– Ну а теперь, – проговорил Артур, – мы можем поговорить по-настоящему спокойно, так?

– Да, – согласилась мисс Эрджайл. – Теперь… теперь я чувствую себя совсем по-другому.

– Просто интереса ради, – начал Калгари, – и учитывая, что вам известно о моем отношении к той ситуации, в которой вы находитесь, скажите, по какой причине кто-либо может подумать, что это вы убили свою приемную мать?

– Потому что я могла это сделать, – проговорила Эстер. – Мне часто хотелось убить ее. Ну, когда ты теряешь разум от ярости. Когда чувствуешь себя такой незначительной, такой… такой беспомощной. Мать всегда держалась с таким спокойствием и превосходством, всегда все знала и была во всем права. Так что иногда мне приходила в голову такая мысль: а хорошо было бы убить ее. – Она посмотрела на Калгари. – Вы понимаете меня? Случалось ли вам в молодости ощущать нечто подобное?

Последние слова вдруг укололи Артура – наверное, той же самой болью, которую он ощутил в Драймуте, когда в тамошней гостинице Микки сказал ему: «Вы кажетесь старше». Когда же это он был молодым? И давно ли кончилась его молодость с точки зрения Эстер? Мысли его обратились в прошлое. Он вспомнил себя девятилеткой, беседующим с подобным ему самому девятилетним мыслителем в саду подготовительной школы о том, каким образом будет удобнее всего разделаться с мистером Уорборо, тогдашним их учителем. Он вспомнил ту беспомощную ярость, которая одолевала его, когда мистер Уорборо с особым сарказмом комментировал его успехи. Подобное чувство, по его мнению, могла ощущать и Эстер. Но что бы ни планировали в совместных обсуждениях он и его юный собеседник – как же его звали? – да, Порч… Порч, именно так, – они никогда не предприняли никаких активных шагов, направленных к погибели мистера Уорборо.

– Знаете ли, – обратился он к Эстер, – подобные чувства вам следовало перерасти уже много лет назад. Но я, конечно, способен понять их.