Гори огнем

— Да как-то не обратил внимания. На построении не помню, рота не моя.

— А что так? — спросил Гуляев. — Пропал?

Бурматов мрачно кивнул:

— Да перед завтраком должны были пересечься по одному делу…

И вдруг бросил резкий, подозрительный взгляд на Гуляева. Всего на секунду, но Ивана точно обожгло этим взглядом, пробрало до самого нутра.

А уже в следующую секунду полковник спокойно допил кофе.

— Ерунда. Может, он просто забыл.

Встал из-за стола и вышел из казино, не попрощавшись.

Незадолго до обеда, после занятий по строевой подготовке, когда Гуляев отлучился в свой барак, чтобы умыться, его вдруг остановил у крыльца незнакомый немец в гауптманской форме.

— Вы поручик Гуляев? — спросил он без приветствия.

— Да.

— За вами просил прислать господин инспектор криминальной полиции Келлерман. Вам нужно поехать со мной прямо сейчас. Машина ждет за воротами.

Пока ехали в Берлин, Гуляев нервничал и безуспешно гадал, что происходит. Ему думалось, что это может быть как-то связано с исчезновением Демидова: действительно, он сегодня даже не появился на строевой подготовке.

А Бурматов?..

У Ивана не оставалось сомнений, что он связан с подпольем, но никаких прямых доказательств тому не было.

Когда Гуляева привели в кабинет Келлермана, тот явно обрадовался ему: встал из-за стола, с улыбкой пожал руку, вежливо пригласил сесть.

— Вы, господин поручик, не пугайтесь, — сказал он, усаживаясь за стол. — К вам никаких вопросов. К тому же я знаю, что в последние дни вы действительно начали заниматься моей просьбой…

Гуляев думал было спросить, откуда ему это известно, но сразу понял бессмысленность этого.

— Я вас совсем ненадолго позвал. Дело, честно говоря, пустяковое.

Он достал из ящика стола серебристый портсигар и поднял крышку.

— Спасибо, у меня есть свои, — сказал Гуляев.

Но вместо папиросы Келлерман извлек из портсигара маленькую тонкую бумажку, сложенную в четыре раза, и протянул Ивану.

— Взгляните, — сказал Келлерман.

Гуляев недоверчиво взял бумажку, развернул и прочел написанное аккуратным, мелким, ювелирным почерком, причем по-русски:

«Квартира И. возможно под наб. Срочным порядком меняйте место сбора. Ближайшие две нед. воздержаться от люб. контактов с лагерем. Б.».

— Это изъято у одного из курсантов в Дабендорфе, — сказал Келлерман. — Вам знаком этот почерк?

Гуляев сложил бумажку, передал обратно инспектору. Тяжело вздохнул.

Значит, Демидова взяли.

А значит, нет смысла скрывать или врать.

И он сказал — тихо, на одном дыхании, слыша свой голос будто в отдалении со стороны:

— Это почерк полковника Бурматова.

* * *

Поздно ночью Гуляев вернулся в свой офицерский барак. Все спали в полной темноте, только за окном покачивался уличный фонарь над крыльцом администрации.

Осторожно, чтобы никого не разбудить, Иван расстегнул ремень, снял шинель и повесил на крючок. Тихо-тихо пошел между двухъярусными кроватями к своей койке, сделал несколько осторожных шагов и остановился у места, где спал Бурматов.

Полковник, как всегда, крепко спал, накрывшись одеялом, и посапывал во сне. Лицо его выглядело спокойным в желтовато-тусклом свете уличного фонаря.

Гуляев опустился перед ним на корточки, вгляделся в лицо. В его голове проносилась бешеная вереница мыслей: «Как? Что делать? Может, разбудить его сейчас? Все сказать? Чтобы немедленно бежал? — Иван поднял было руку, чтобы толкнуть в плечо, но так и замер на месте. — Самому ведь придется бежать, — подумал он. — Пристрелят как собак обоих. И его пристрелят… А так — разберутся».

Убрал руку, снова взглянул в окно.

Потом опять на Бурматова.

«Господи, какое же я дерьмо», — застучало в голове, и эти слова захотелось проговорить прямо сейчас во весь голос и, может, даже этими словами разбудить Бурматова, нельзя же это держать в себе, нельзя же так жить.

Какое же дерьмо.

Нет, надо разбудить.

Он снова поднял было руку, но со двора вдруг послышался тихий рокот автомобильного мотора и далекие крики на немецком.

Гуляев быстро, пригнувшись и стараясь не топать, пошел к своей койке, залез под одеяло прямо в сапогах и отвернулся к стенке.

С улицы послышался топот сапог.

Дверь барака со скрипом отворилась, темноту рассеял луч уличного фонаря.

Еще несколько шагов — и звук тихого удара тяжелым во что-то мягкое.

Сдавленное мычание.

Гуляев сжал зубы и еле дышал, борясь с соблазном обернуться и посмотреть, что происходит. Хотя он прекрасно знал, что происходит.

Грузное тело свалилось на пол.

Снова мычание. Еще один удар.

Несколько быстрых шагов, шуршащий звук, будто что-то тяжелое волокут по полу и переваливают через порог — и дверь закрылась.

А потом — снова крики на немецком и рокот мотора.

Иван закрыл глаза.

* * *

Из протокола допроса военнопленного СЕРГЕЯ ДЕМИДОВА. Переведено с немецкого

— Поясните, при каких обстоятельствах вы познакомились с Бурматовым?

— Сразу как приехал в Дабендорф.

— Знали вы раньше о деятельности «Комитета»?

— Да. Во время пересылки в Дабендорф со мной связались подпольщики, передали записку для Бурматова.

— Что было в той записке?