Гори жить (СИ)

«К беде неопытность ведет»

А. С. Пушкин, «Евгений Онегин»

Доктор поглядел вслед убегающему наверх Майку, горестно вздохнул и вышел из гостиницы. Выглядел он при этом постаревшим, ссутулившимся, усталым. В руке его, словно ниоткуда, появилась палка. Он оперся на трость, постоял минуту, глядя себе под ноги, но не на тротуарную поверхность, а куда-то вглубь, сквозь земную твердь, и медленно побрел вниз по улице — сгибаясь под гнетом нового горя и будто из последних сил неся груз прожитых столетий.

«Бедный Майк, — думал доктор. — Ты еще совсем мальчишка, не отличаешь не то что добра от зла, но даже и правого от левого. А на тебя набросились силы, равных которым нет во всем свете. И рвут, и бьют, и толкают они тебя — кто в пропасть, кто в серость, кто в хаос распада и безвременья».

Ту, первую атаку, после которой Майк едва не распрощался с жизнью, и о которой пациент расскажет ему во время следующей встречи, он отразить помог. Дорого ему далась та помощь! Джо Макальпину пришлось исчезнуть. Джим, хоть и друг, запретил ему появляться перед Майком в образе молодого шотландца. Спасибо, что хоть вообще не отстранил!

«Но почему? Почему судьба Майка вдруг так взволновала всех, кто имеет касательство к подлинному могуществу?» — думал доктор. Отчего вдруг на рядовом, в общем-то, человеке, сосредоточились усилия тех, кому по плечу сталкивать материки и испарять океаны? И почему эти силы взялись противоборствовать ему, Зеппли Вайсу, при рождении нареченному Джозефом Макальпином? Ведь не раз и не два Джо пополнял свое воинство достойными людьми — и никогда никто из могучих не то что не мешал ему, но даже и не замечал этих преображений!

Значит, не все так просто с Майком. Значит, есть в этом молодом человеке нечто, неразличимое даже для проницательного доктора, но важное для всего мира.

Что же? Что видят в нем те, кому для познания сущности нужны мгновения?

Ему, Вайсу, пока не известно. Однако неизвестность эта не меняет дела и не отменяет планов. Он должен сделать все, чтобы Майк в оставшиеся ему дни — увы, речь идет именно о днях, даже не о неделях — совершил правильный выбор. И принял сторону света!

Что ж, он не отступится! В конце концов, Майк не просто его подопечный, но еще и друг. А великие… Возможности воздействия на человека у всех равны!

Доктор выпрямил спину, зашагал ровно и бодро, и, кажется, даже помолодел; трость же, в одночасье ставшую ненужной, воткнул в травянистый склон.

Но если бы кто посмотрел на это место уже через секунду, никакой трости эбеновой черноты с посеребренной рукояткой, торчащей из ровно подстриженной газонной травы, он не рассмотрел бы. Его взору предстала бы березка, молодая и свежая, исполненная белизны и сияющая белизной стволика и тонких веток. Настоящее чудо живой природы!

Увидев березку, человек улыбнется, не осознавая причины этой улыбки и не пытаясь противиться тихой радости, заполняющей душу.

* * *

На следующий день Майк почти вбежал во врачебный кабинет. Радость переполняла его! К нему вернулась Джули, его Джули!

— И как? — участливо поинтересовался доктор, — сновидения в эту ночь не мучили вас?

Майк заметно помрачнел.

— Мучили как и раньше… Однако я все равно чувствую себя гораздо лучше!

— …в связи с чем хочу отказаться от продолжения лечения. То есть от наших с вами встреч, — закончил вместо него доктор.

Майк ошарашенно молчал. Именно это он и намеревался проговорить…

— Кроме того, имею сообщить, — продолжил Вайс тем же тоном, — что вновь обретенная возлюбленная настоятельно предлагает бросить все эти горы к чертовой матери и уехать отсюда навсегда — допустим, к чертовой бабушке. Естественно, вдвоем, вместе, чтоб уже не расставаться никогда, жить долго и счастливо и умереть в один день. Типовые благоглупости прилагаются. Кстати, о себе она снова вам ничего не сказала. Обошлась обтекаемыми выражениями и общими фразами. Хоть вы наверняка и интересовались…

— Вы что, подслушивали? — неподдельно удивился пациент.

— Вот еще! — картинно возмутился доктор. — Тому не нужно слушать, кто умеет видеть. Все это написано у вас на лице, Майк.

Он помолчал и добавил:

— Ну, а сами-то вы что думаете? Может, действительно, ну его, этот Маттерхорн? Не взобрались — и ладно; накопите денег, купите космический тур, посмотрите на Альпы с высоты. А?

Майк отрывисто вздохнул и покачал головой.

— Нет. Я должен! Если я уеду отсюда, оставив эту проклятую гору в покое, она будет насмехаться надо мной весь остаток моей жизни. Не видать мне тогда покоя…

Он постоял у окна, помолчал, дыша глубоко и размеренно. На раздумья у него ушло несколько минут. Потом он еще пожал плечами, возвратился к столу, за которым сидел ожидающий врач, со вздохом улегся на кушетку, примостился поудобней и попросил:

— Ваша музыка, герр Вайс. Включайте — кого там? Шопена или Мендельсона? — и продолжим. Я уже привык говорить под музыку.

— Только не романтиков, — поморщился врач. — Лучше кого-нибудь из времен, когда музыку писали или для бога, или про бога. Которого, как известно, нет, и которого все ждут…