Горячая весна 2015-го

— Не будьте идиотом, Хейли! Вы прекрасно знаете, что требования, которые вы нам предъявили, невыполнимы. И ради бога, прекратите называть скопище своих марионеток «мировым сообществом»! Это, в конце концов, просто неприлично! — Осокин развёл руками. — Сегодня мы разгромили вашу бригаду. Завтра или послезавтра та же участь грозит всей вашей группировке в Литве. После этого мы пробьём коридор к Калининграду и соотношение сил изменится не в вашу пользу. Поймите наконец, что в военной области мы достаточно сильны, чтобы с нами считаться! Всё, чего вы добьётесь со своим упорством, — так это того, что американцев русские будут ненавидеть уже на личном уровне. После этого приход к власти сил, которые сделают антиамериканизм своим знаменем, практически неизбежен! Что после этого произойдёт в центральноевропейских странах, можно только гадать. В результате вы потеряете все те бонусы, которые получили после распада СССР, восстановление которого станет делом времени. Оно вам нужно?

Хейли поднёс к лицу сложенные лодочкой ладони. Потом вдруг поднял глаза.

— Вы говорите о коммунистах, господин Осокин?

Осокин мысленно возликовал.

— Да, чёрт побери! Вы знаете, что коммунистическая оппозиция в России — это пользующаяся реальной поддержкой политическая сила? За последние три года она окрепла настолько, что начала претендовать на власть. Вы льёте воду на их мельницу. Подумайте, так ли вам нужно красное знамя над Кремлём? — Осокин перевёл дух и уже тише добавил: — Я советую вам, мистер Хейли, немедленно связаться с президентом Кейсоном и попросить у него полномочий для заключения соглашения о прекращении огня. В противном случае… Не могу ничего гарантировать, но результат будет печален. Прежде всего для вас.

Госсекретарь долго молчал, обдумывая сказанное русским. Искушённый политик, он не имел доступа к оперативной военной информации, но тому, что в сотни голосов твердилось по телеканалам, не доверял совершенно.

— Вы слишком рано празднуете, господин советник, — наконец сказал он. — Вы недооцениваете нашу мощь. И вы намеренно преувеличиваете как возможность коммунистического реванша, так и его опасность для нас. Но, пожалуй, нам действительно следует связаться со своим руководством, для получения уточнённых инструкций. Нам обоим.

12 мая 2015 года, 12.15 по Гринвичу (15.15 по Москве). Россия, Калининградская область, Новобобруйск

Марек Бала был американским солдатом, погибшим в Ираке в две тысячи тринадцатом. Он был эмигрантом из Польши, зарабатывающим в американской армии права гражданства. Поэтому не удивительно, что в знак уважения к преданным союзникам США один из лагерей американской армии к востоку от Новобобруйска решено было назвать в его честь: «Кэмп Бала». Дмитрий сомневался в том, что устраивать постоянный лагерь в месте, которое менее суток назад ещё было занято русскими, — это хорошая идея, но у военных, видимо, было собственное мнение на этот счёт. К тому же ему внезапно сообщили, что с ним согласился встретиться полковник Янг — командир 1-й бригады 1-й бронетанковой дивизии, к батальону поддержки которой и была приписана съёмочная группа Дмитрия. После той суматохи, которую вызвал ночной контрудар русских и последовавший за этим бросок подразделений дивизии к северу, это выглядело почти чудом. К тому же плотность помех в эфире ослабла, и Джо смог выйти на связь с Атлантой, перекинув туда часть отснятого в предыдущие сутки материала.

Карлендер предупредил Дмитрия, что его прямой эфир запланирован в шестичасовых, по времени Восточного побережья, новостях, и интервью с полковником вполне способно было к этому времени стать прекрасным сюжетом. Военные, особенно высокопоставленные, по традиции относились к журналистам с недоверием, а офицерам участвующих в боевых действиях частей чином выше капитана давать интервью вообще не рекомендовалось, чтобы не дать русским вычислить местонахождение их подразделений. Так что можно было предположить, что информация, которую готов дать полковник, будет эксклюзивной.

— А, продажные писаки, вот вы где! — поприветствовал их полковник, выходя из «пузыря» — полусферической палатки.

— Мы можем включать запись? — ледяным тоном поинтересовался Дмитрий, не терпящий, когда его обвиняли в продажности.

— А ещё не включили? Да, конечно, — сказал военный, поворачиваясь к камере.

— Скажите, Дональд, — задал первый вопрос Дмитрий, удостоверившись, что запись действительно уже идёт, — что сейчас происходит на фронте? Признаться, нынешняя ночь выглядела весьма беспокойной.

— Ночью русские нанесли мощный удар в южном направлении, милях в пяти к западу отсюда. Им удалось накопить до двухсот танков — а это целая танковая дивизия, хочу я вам заметить, — и бросить их на наших польских союзников. Поляки оказались в тяжёлом положении — там сложная местность, пересечённая реками и каналом с бетонированными берегами…