Горячая весна 2015-го

— Как видите, пленные русские солдаты, несмотря на свой негероический вид, скорее готовы быть осуждёнными к заключению в лагерях-наследниках ГУЛАГа, чем сотрудничать с теми, кого они считают захватчиками. Однако традиционная стойкость и моральный дух русского солдата ничего не значат в век компьютеров и умных бомб и ракет. Из Калининградского анклава, Дмитрий Голдберг, специально для CNN.

Было видно, как за спиной представлявшегося журналиста солдаты снова натягивают на голову пленному мешок.

Шаняк щёлкнул пультом, выключая телевизор. И так было понятно, что CNN о «Нью-Йорке» ничего не сообщит, в противном случае эта новость шла бы в эфире первой.

Ольга в Москве потёрла подбородок. Солдат, так ловко отбривший американского корреспондента, тоже казался ей знакомым. Где-то она его видела, причём совсем недавно. Натолкнувшись взглядом на фотографию Василия, стоявшую рядом с монитором, она невольно закусила губу. Снимок был сделан в январе. Василий, в шинели, придерживая одной рукой автомат на груди, держал в другой руке тёмно-красную папку с текстом присяги. А рядом… рядом стоял тот самый парень, которого она только что видела. Ошибки быть не могло. Американец вёл репортаж из оккупированной части Калининградской области. Там же был и Васька. И если тот парень из его или соседней роты попал в плен, что же случилось с ним самим?

Несколько минут Ольга сдерживала рыдания. Потом решительно вытерла слёзы и положила пальцы на клавиатуру. Она всё равно ничем не могла сейчас помочь. А очередное информационное коммюнике должно было появиться на сайте точно в срок.

13 мая 2015 года, 4.00 по московскому времени. Россия, Калининградская область, Демидово

Приход в сознание был тяжёлым. Перед закрытыми веками разливался болезненно-жёлтый свет, кругом что-то зудело, как осиное гнездо. Голова болела так, что хотелось отвинтить её и пожить хоть немного без головы. Василий замычал от этой боли, одновременно пытаясь понять, что с ним. Всё тело болело, словно его избивали железными прутьями. Но по сравнению с головной болью это была ерунда. Ещё болела грудь при каждом вдохе и правая рука в районе локтя. Ещё болел живот, но, похоже, просто от голода. Ведь он не ел… При мысли о еде на него накатила такая волна тошноты, что он едва не захлебнулся жгучей желчью и, со стоном повернув голову набок, начал отплёвываться. Его лица коснулись чьи-то руки, влажная губка скользнула по губам и носу, вытирая их. Василий рискнул приоткрыть глаза.

Жёлтый свет оказался тусклой электрической лампочкой, мерцавшей под потолком большой палатки. Зуд в воздухе производили люди. Кажется, кругом было довольно много народу. Они стонали, сопели, негромко бредили.

Василий лежал на чём-то твёрдом, ощутимо врезающимся под рёбра, а над ним возвышалась стойка с двумя капельницами. Трубки от них тянулись к воткнутым в вену у правого локтя иглам. Тёмный силуэт закрыл собой лампочку, и через секунду он узнал в забинтованной голове лейтенанта Пшеничного. Тот что-то сказал, и рядом появилась ещё одна голова — женская, в белой медицинской шапочке.

«Госпиталь, — понял он. — Я в госпитале. Только как я сюда попал?»

Попытка вспомнить привела к новому приступу головной боли. Он сжал зубы и закрыл глаза.

13 мая 2015 года, 16.00 местного времени (7.00 по Москве). Южная часть Тихого океана

— Дрожишь, киви?

Майору покровительственный тон старшего оператора успел надоесть ещё в прошлом вылете, больше суток назад, но он сдержался, шестым чувством ощущая, что американцу самому сейчас не по себе и бравадой он пытается скрыть свой страх.

— Мне-то чего дрожать, — пожал плечами майор. — Скажи лучше, почему второй вылет мы совершаем через сутки с лишним после первого? Неужели русские спутники летают так редко? Если так будет продолжаться, вы вряд ли сумеете сбить хоть один!

В прошлый раз они ещё на обратном пути узнали, что их выстрел пропал даром. Какие бы повреждения лазер ни нанёс спутнику — его основная функция не пострадала.

— Дело в кислороде, — нехотя пояснил американец. — Мы не можем хранить газ на борту достаточно долго. А ваших мощностей по его производству оказалось недостаточно. Или газ вы поставляли не совсем чистый, не знаю.

Майор подозревал, что дело вовсе не в недостатке мощностей, просто правительство страны разрывалось между похожей на ультиматум просьбой из Вашингтона и желанием держаться от конфликта сверхдержав подальше.

— Я слышал, сегодня вы опробуете новую тактику. Не поделишься?

— Ничего нового, — сквозь зубы процедил американец. — Яйцеголовые определили орбиту спутника более точно. Прицеливание пойдёт один раз, а стрелять будем очередью, не корректируя прицел. Три выстрела… Или четыре. Баки выдержат… Надеюсь.

Красный свет под потолком заставил его прерваться.

— Ложимся на боевой курс, джентльмены. Проверить аппаратуру! До залпа триста секунд ровно.