Горячий камушек

— Я знаю, — сказал Дортмундер. — Я знаю об этом все, я сам пробовал этот трюк раз или два, но у меня для него лицо неподходящее. Для этого нужны такие бодрые типы, как ты и Гринвуд. — Он сделал глоток «бурбона» и откинулся на спинку дивана, закрыв глаза.

— Черт возьми, — сказал Келп, — чего так переживать? Ты можешь свести концы с концами на те две сотни, которые дает Айко.

— Я хочу сделать заначку, — сказал Дортмундер, по-прежнему не открывая глаза. — Я терпеть не могу проживать все до цента, как сейчас.

— Могучая выйдет заначка, — заметил Келп, — по семьдесят долларов в день.

— Вчера шестьдесят, — сказал Дортмундер. Он открыл глаза. — Мы доим Айко уже четыре недели, с тех пор как Гринвуд на воле. Как ты думаешь, сколько он еще протянет?

— Пока не достанет вертолет, — сказал Келп.

— Если достанет. Он не очень-то радостно выглядел, когда платил мне на прошлой неделе. — Дортмундер отпил из стакана. — И вот что я тебе еще скажу, у меня нет веры в это дело, в отличие от других. Если бы что-нибудь подвернулось… стоящее, этот гнусный изумруд мог бы катиться ко всем чертям.

— И у меня то же ощущение, — вздохнул Келп. — Вот почему Гринвуд и я сравниваем номера на купюрах по всей Седьмой авеню. Но я верю, что Айко прорежется.

— Я нет, — повторил Дортмундер.

Келп ухмыльнулся.

— Хочешь маленькое пари насчет этого?

Дортмундер устало поглядел на него.

— Почему бы тебе не позвать еще и Гринвуда, чтобы я спорил сразу с обоими?

Вид у Келпа был совершенно невинным.

— Слушай, не лезь в бутылку, — сказал он. — Я просто шучу с тобой.

Дортмундер опорожнил свой стакан.

— Я знаю, — сказал он. — Сделаешь мне еще один?

— А как же, — Келп взял из рук Дортмундера стакан, и тут зазвонил телефон.

— А вот и Айко, — сказал Келп, ухмыляясь, и вышел в кухоньку.

Дортмундер взял трубку, и голос Айко произнес:

— Он у меня есть.

— Ну, будь я проклят! — воскликнул Дортмундер.

5

«Линкольн» цвета лаванды, на номерах которого красовалась пометка «доктор медицины», медленно продвигал свой широкий нос среди низких длинных складов ньюаркских доков. Садящееся солнце отбрасывало длинные тени поперек пустых улиц. Был вторник, пятнадцатое августа; солнце поднялось в пять часов одиннадцать минут этим утром и должно было сесть без двух минут восемь вечера. Сейчас было шесть тридцать.

Мэрч, сидевший за рулем, почувствовал, как солнце слепит глаза, отражаясь в зеркале заднего вида. Он передвинул зеркало в ночное положение, сведя солнце к желтоватому шарику, оправленному в оливковую дымку, и раздраженно сказал:

— Где же, к дьяволу, это место все-таки?

— Немного подальше, — сказал Келп, держа перед глазами машинописный листок с инструкциями. Он сидел рядом с Мэрчем, трое остальных были сзади: Дортмундер справа, Чефвик посредине, Гринвуд слева. Все они снова были в своих синих формах охранников, тех самых, что сослужили им службу в Колизее. Мэрч, у которого не было такой формы, надел куртку и шапочку водителя междугородных автобусов. Хотя снаружи было, как и положено в августе, жарко, кондиционирование внутри делало климат как раз подходящим для такой одежды.

— Сверни вон там, — показал жестом Келп.

Мэрч покачал с отвращением головой.

— В какую сторону? — спросил он с заученным терпением в голосе.

— Налево, — отозвался Келп. — Разве я не сказал?

Мэрч повернул налево, в узкий заасфальтированный проезд между двумя кирпичными складами. Здесь уже наступили сумерки, но солнце еще бросало оранжевый отсвет на сложенную штабелем в конце проезда деревянную тару.

Мэрч обогнул штабель и вывел «линкольн» к широкой открытой площадке, окруженной со всех сторон задними стенами складов. На площадке стоял вертолет.

— Этот, здорово, — прошептал Келп. В голосе его звучал благоговейный страх.

Вертолет был окрашен в скучный армейский цвет хаки, у него был круглый стеклянный нос, маленькие застекленные боковые оконца и лопасти, которые висели наподобие веревок для белья.

Мэрч с тряской протащил «линкольн» по неровной земле и остановил его у вертолета. Они увидели, что он был лишь чуть выше человеческого роста и немного длиннее «линкольна». Квадраты и прямоугольники непрозрачной липкой ленты во многих местах покрывали его корпус, очевидно, для того, чтобы скрыть опознавательные знаки.

Они вышли из прохладного «линкольна» в жаркий внешний мир, и Мэрч с удовольствием потер руки, разглядывая стоявшую перед ним машину.

— Эта птичка что надо! — проговорил он.

Дортмундер с внезапным подозрением спросил:

— Ты действительно летал на одной из таких штуковин?

— Я же говорил, — сказал Мэрч, — что могу водить что угодно.

— Н-да, — подтвердил Дортмундер. — Ты говорил, я помню это.

— Вот видишь — обрадовался Мэрч. Он продолжал восторженно скалиться на вертолет.

— Водить что угодно ты можешь, — не унимался Дортмундер, — но вопрос в том, водил ли ты когда-нибудь одну из таких штук?

— Не отвечай ему, — дернул Мэрча Келп. — Я не хочу знать ответ, и он тоже не хочет, не сейчас. Пошли, давайте грузиться.

— Именно, — с готовностью согласился Мэрч, в то время как Дортмундер в раздумье качал головой.