Горячий камушек

— Вот теперь как раз, — сказал Дортмундер и отправился помогать Гринвуду и Келпу запихивать скат обратно в фургон. Они закрыли двери грузовика и крикнули Мэрчу, который прокричал в ответ и повел машину с места по широкой дуге. До сих пор, к счастью, транспорта не было никакого.

Чефвик, Гринвуд и Келп уже были в гидрокостюмах, черная резина которых лоснилась и блестела на солнце. Они пока еще не надели перчатки, и маски, и капюшоны, но за вычетом этого были целиком заключены в резину. Это что касается проволоки под напряжением.

Дортмундер, Гринвуд и Келп забрались в тендер, и Дортмундер крикнул Чефвику:

— Вперед!

— Есть, — ответил Чефвик. «Ту-ту», — просигналил он, и «Том Там», воспрянув духом, затрюхал по рельсам.

Еще один гидрокостюм ожидал Дортмундера в тендере, на ящике с оружием. Он надел его и сказал:

— Помните: когда будем прорываться, закрывайте лица руками.

— Есть, — сказал Келп.

«Том Там» двигался быстрее семнадцати миль в час, так что они вскоре добрались до «Санатория Ясной Луны», где Чефвик остановил свой локомотив как раз там, где старые рельсы ответвлялись от основной колеи к территории лечебницы. Гринвуд спрыгнул на землю, подошел к стрелке, перевел ее и снова забрался в тендер.

Потребовалось две ночи на то, чтобы смазать, вправить и подтянуть старую стрелку, и она снова смогла работать. Для железных дорог слишком дорогое удовольствие — снимать все старое и неиспользованное оборудование, да оно никому и не мешает, когда стоит, где поставлено, по причине чего так много заброшенных отрезков железнодорожной колеи и рассеяно по всем Соединенным Штатам. И надо сказать, что, кроме ржавчины, ничего плохого со всем этим железом не происходит, и в данном случае именно ржавчина составляла единственную проблему. Теперь стрелка работала, как в сказке.

Они все натянули капюшоны, и перчатки, и маски, и вот локомотив, направляемый Чефвиком, понесся все быстрее и быстрее по неровным рыжим рельсам к ограде сумасшедшего дома. «Том Там», вместе с тендером и всем остальным, был все же легче того «форда», с которого был снят его двигатель, и он разогнался, как ракета, до шестидесяти миль в час, прежде чем врезался в ограждение.

Хрясь! Искры, шипение, дым, проволока, извивающаяся, как живая. Колеса «Том Тама» скрипят и визжат на погнутых старых рельсах, затем взвизгивают еще громче, как только Чефвик включает тормоза. Они разорвали ограду, как спринтер финишную ленточку, и остановились со скрипом и визгом в окружении хризантем.

Главный врач доктор Пэнчард Л. Уиском сидел за письменным столом своего кабинета, расположенного на противоположной стороне здания, и перечитывал только что законченную им статью для «Американского журнала прикладной пан-психотерапии», озаглавленную: «Случаи индуцированных галлюцинаций среди персонала психиатрических лечебниц», когда облаченный в белое медбрат влетел к нему с воплем: «Доктор! Там в саду паровоз!»

Доктор Уиском поглядел на медбрата, потом на свою рукопись. Снова перевел глаза на медбрата. И сказал:

— Садитесь, Фостер. Давайте поговорим об этом…

В саду Дортмундер, Гринвуд и Келп соскочили с тендера в своих гидрокостюмах и масках для подводного плавания, сжимая в руках пистолеты-пулеметы. По лужайке носились перепуганные пациенты в белом, служители в голубом и представители медперсонала также в белом. Они неслись то туда, то сюда, то по кругу, крича друг на друга и хватая один другого, и сталкиваясь на каждом шагу. Бедлам есть бедлам.

Дортмундер поднял свой автомат, выпустил в воздух длинную очередь, и наступившая тишина напомнила ту тишину, которая случается после того, как кто-то уронит тысячу металлических подносов на кафельный пол. Стало тихо. Очень тихо.

Казалось, лужайка наполнена глазами, вся целиком. Дортмундер всмотрелся в эти глаза и отыскал Проскера. Он направил на него автомат и позвал:

— Проскер! Быстро сюда!

Проскер попытался сделать вид, что это не он, а кто-то другой, какой-нибудь Доу или Роу. Он продолжал стоять на месте, и Дортмундер крикнул:

— Ну что? Прострелить тебе ноги, чтобы тебя принесли? Быстро сюда!

Женщина-врач, стоявшая рядом с Проскером, внезапно закричала:

— Вы понимаете, что делаете с теми представлениями о реальности, которые мы пытаемся внушить этим людям? Как, по-вашему, они должны отличать иллюзию от реальности, когда вы тут творите такое?

— Успокойтесь со своей реальностью, — сказал ей Дортмундер и крикнул Проскеру: — Я начинаю терять терпение.

Но Проскер все стоял на месте, притворяясь другим, пока наконец один из стоявших рядом служителей не толкнул его, прикрикнув:

— Да пойдешь ты, наконец, или нет? Ты хочешь, чтобы убивали невинных людей?

Целый хор голосов вступил вслед за этой репликой, и вся ожившая картина — больше всего это напоминало живые шахматы — превратилась в нечто вроде рабочей цепи, подталкивающей Проскера через всю лужайку к локомотиву.

Когда Проскер оказался там, он вдруг сделался разговорчивым: