Горячий ключ

— Я буду стрелять. — Голос у Агнессы прозвучал твердо, а в глазах появился лихой блеск, который, вероятно, и позволил Шевцову назвать Агнессу слегка сумасшедшей. И что греха таить, такие женщины нравились не только генералу… Артем посмотрел на Ольгу, на ее решительное лицо и подумал, что заслужил это нелегкое счастье — полюбить ее, красивую, нежную и отважную. И не важно даже, отвечает ли она ему взаимностью или вправду играет в какие-то свои ментовские игры. Главное, что под влиянием этой любви он стал прежним Артемом Таранцевым, именно таким, каким был до своего последнего полета над стылой чеченской землей…

— Ты молодчина, Агнесса. — Он потрепал учительницу по плечу и подмигнул ей. — Если будешь целовать Шевцова, сделай это и за меня. Честно сказать, я бы вряд ли так сумел — превратить в лепешку джип, раскатать по дороге Шахбаза и еще сохранить грузовик в довольно приличном состоянии.

Женщины ушли, а он лег у каменной стенки и положил рядом автомат. Сунув руку в карман, обнаружил, что трофейная пачка сигарет превратилась в крошево.

— Бляха-муха, — выругался он вполголоса, посоображал, из чего бы скрутить «козью ножку», но потом передумал курить. Между тем ощутимо посветлело. Ночь закончилась, наступал рассвет.

Глава 38

К счастью, туман с рассветом не рассеялся, и убежище по-прежнему окутывала густая молочно-белая пелена. Артем уже в сотый раз менял позу, стараясь устроиться поудобнее. Все кости у него ныли, спина занемела, но он посмотрел на Шевцова и подумал, что Евгению значительно хуже, чем ему.

Как только боль в раненой руке немного поутихла, генерал настоял, чтобы ему помогли перебраться поближе к выходу.

— Я ведь все равно не засну, — сказал он. — Из-за боли в плече. Могу подежурить. Из автомата я умею стрелять и одной рукой. Когда-то у меня это здорово получалось. К тому же мне все равно, где лежать, а женщины смогли бы немного передохнуть.

Артему тоже не удалось заснуть, хотя он еще ни разу в жизни не чувствовал себя таким усталым. Когда стало светать, он ободряюще улыбнулся Шевцову и, осторожно приподняв голову, выглянул из-за стенки.

Он ничего не увидел — только клубящийся, плотный, как одеяло, туман. Артем негромко спросил Шевцова:

— Как думаешь, почему они все-таки не набросились на нас ночью?

— Они знают, что у нас есть оружие, — ответил тот, — и понимают, что нам терять нечего.

Я думаю, они уже обнаружили и того, которого ты пригвоздил к камнемету, и моих двоих, что я зарубил лопаткой, да и не только этих. Были еще и другие…

— Да, я убил одного ножом, здесь, неподалеку… — вздохнул Артем, — но я все же не понимаю, почему они медлят. Даже простой обстрел из автоматов очень опасен для нас. Любая пуля здесь вдвойне смертельна из-за рикошета о камни. — Шевцов ничего не ответил, и Артем продолжал свои рассуждения, лишь бы как-то отвлечься от еще более тяжелых мыслей. — Интересно, там кто-нибудь остался?

— Вопрос будем считать риторическим, — проворчал Шевцов, — у нас нет возможности это проверить, но ведь кто-то выключил фары, как только посветлело.

— Это верно, — согласился Артем и повернул голову на легкий шум за спиной. Подползла Ольга и молча сунула им в руки миски с кашей.

Пока Артем и Евгений ели, снаружи послышались невнятные, приглушенные сыростью голоса.

— Смена караула, — прошептал Шевцов. — Я слышал точно такие же звуки пару часов назад, когда ты спал. Они по-прежнему там, не сомневайся.

— Я? Спал? — поразился Артем. — Да я и глаз не сомкнул!

— Значит, ты спал с открытыми глазами, — улыбнулся Шевцов и уже серьезным тоном сказал:

— Ей-богу, они к чему-то готовятся.

Поесть Павлу принесли через полчаса: вареная картошка, ломоть сала, положенный на кусок хлеба, и пучок зеленого лука. Никогда в жизни он так не радовался подобной незатейливой еде и поэтому расправился с ней в мгновение ока, потом попросил чаю, но ему принесли молока. В поселке чая не водилось. Пили или травяной, или молоко. Но молоко тоже пришлось кстати. Павел пил его маленькими глотками, наблюдая поверх кружки за поведением часового, приставленного к нему полковником. Бандит сидел на корточках у входа и курил сигарету.

Сначала одну, затем вторую… Подряд. К концу второй у него заметно повеселел взгляд. И Павел понял, что тот балуется травкой. Возможно, втайне от своего начальства. В окно он видел, что полковник и еще несколько бандитов, шесть или семь человек, суетятся около вертолета, заталкивают в него какие-то ящики и доски. Потом принесли еще один пулемет, и теперь его хобот настороженно торчал из вертолета, напротив первого.

«О, черт! — подумал Павел. — Это уже не вертолет, а выездная расстрельная машина». Он представил, что будет, когда с вертолета откроют огонь из двух пулеметов по его друзьям, и выругался сквозь зубы совсем уж непотребно. Чтобы отвести душу и, не сорвавшись раньше времени, не испортить то, что он задумал.

Он пока не представлял, каким образом ему удастся остановить бандитов. Но то, что он их остановит, это Павел знал точно. Других вариантов просто не могло быть.