Горячка

Ранним московским утром, я вывел умирающих от похмелья Колю и Алексея из поезда, отвёл их в зал ожидания и усадил на сидения. Они стонали и причитали, и оба были цвета  плесени. Я купил бутылку ледяной воды, стаканы, быстрорастворимый аспирин и кофе. Они попили воды с аспирином, похлебали говённый кофе, и я повёл их на выход. В машине они спали обнявшись. У дома я растолкал их, отвёл и усадил на скамейку во дворе. Они покурили. Я сходил за пивом. Они с отвращением выпили по полбутылки, ещё покурили и, не прощаясь, побрели по домам, спать.

В моей квартире было нестерпимо душно –  уезжая, я забыл открыть окна. Я распахнул все створки настежь и пошёл в душ, который был, несомненно, самым достойным благоприобретением человечества. Я долго плескался, смывая грязь и усталость, потом яростно чистил зубы, потом так же яростно брился. Наконец, я упал на кровать. Утренняя прохлада вползла в комнату и холодила всё моё мучительно ноющее тело. Я заохал и засмеялся от усталости и блаженства, потом отвернулся к стенке, закрыл глаза и сразу же провалился в бездонную громаду сна.

Глава 16

Понедельник был непростым. Количество курьеров ещё сократилось и оставшиеся были буквально нарасхват. Я ловко отвертелся от поездок по посольствам (многочасовое стояние на одном месте сводило меня с ума) и занялся доставкой готовых документов по организациям. Это было вполне по-божески. Напившись до одури колой, и чувствуя в себе неординарные силы и желания, я помчался по разбросанным по всей Москве адресам. Практически во всех офисах, куда бы я ни приезжал, работа  стояла. Сотрудники, сомлевшие и наполовину издохшие от многодневной жары, только имитировали некую иллюзорную деятельность, а их начальство, под предлогом различных деловых встреч (а то и просто без объяснений – на то оно и начальство) в офисе вовсе не появлялось. Оно сидело в хорошо кондиционированных кафе или летних шалманах в тенистых скверах,  цедило  сок, и боролось с неодолимы желанием немедленно выпить холодного пива. Пробегая мимо таких мест, я истекал слюной как бешеная собака, но всегда держал себя в руках. Ведь одно дело выпить с Вадимом и под его чутким покровительством, а совсем  другое явиться в офис с запахом пива. Это было для меня неприемлемо, ведь несмотря ни на что, работал я всегда исправно и числился на хорошем счету.

Моя одежда и обувь пропитывались потом, так что я скользил своими босыми ногами по становившейся скользкой стельке сандалий и, шагая по асфальту, ощущал себя лихим конькобежцем. Шляпы у меня больше не было, и использовать её в качестве веера я  не мог. Что могло восполнить эту потерю? Да блять ничто! Я брёл меж бетонных вулканов по мягким озёрам застывающей лавы и, млея от духоты и невралгии, видел себя пчёлкой, перепархивающей в жаркий полдень с одного каменного цветка на другой, безо всякой надежды на нектар. По крайней мере, в рабочее время… «Господи, да когда же этот вечер наконец грянет?! – спрашивал я себя. –  И грянет ли он? А может, мой мумифицированный от жары труп найдут только через неделю, где-нибудь в переулках Старой Басманной? «Смерть наступила в результате множественных несчастий и удач…» Что ж, с другой стороны, я уже неделю как буду свободен…»  Размышляя подобным образом, я бежал всё дальше и дальше, и призрачный вечер постепенно выплывал перед моим взором как айсберг пред Титаником.

В офисах я жадно пил из кулеров ледяную воду, зная, что этого делать нельзя, но не в силах сдержаться, отдавал, что было, забирал, что давали, улыбался,  расписывался, похотливо оглядывал томных и полураздетых женщин и мчался дальше, пытаясь скрыть сумкой с документами свой изматывающий стояк. О, эти жаркие часы пахоты на бетонных полях столицы! Как тяжело и весело было мне тогда. Сколько новых встреч, впечатлений, веселья и разочарований принесли вы мне. Сколько бед я проистерпел от вас! Сколько любви узнал… О, горячка дней и мыслей, ты никогда больше не завладеешь мной так, как владела тогда! Аминь.

К вечеру, я был весь пропитан потом и пылью, но не сломлен. На часах было 17:45, а мой рабочий день заканчивался в 18. «Хм!..» – подумал я и направился в летнее кафе «У фонтана», которое было в 10 минутах быстрой ходьбы от офиса. Умыться там было негде, а лезть в фонтан было неудобно – у него был высокий бортик, –  так что  мне пришлось ограничить свой туалет протиранием рук и лица влажными салфетками, а внутренностей – большой кружкой холодного светлого пшеничного нефильтрованного пива. И то, и другое было приятно, в особенности от осознания того факта, что все дела переделаны полностью. Я посидел там с полчасика, мучительно борясь с желанием заказать вторую кружку, а затем позвонил в офис.

– Алло.

– Алло! Это Жигунов! На Вадима Сергеевича переключите…

– Кто говорит? – не расслышала секретарь.

– С вами говорит большой длинный и очень красный от жары предмет!.. – объяснил я. – Весь в белом!.. – и после зубодробительной паузы добавил. – Жигунов говорит…

– А-а-а, – невозмутимо прокряхтело из трубки и меня переключили.

– Да!

– Это Жигунов.