Горящая земля

То был люк из темного тяжелого дерева со вставленным в него железным кольцом. Я вспомнил отца Беокку, который много лет назад рассказывал о том, как посетил монастырь в Суморсэте и как аббат благоговейно показал ему хрустальный сосуд с молоком из груди Девы Марии.

– Утред, я дрожал, – серьезно сообщил Беокка, – я дрожал, как лист на ветру. Я не осмелился взять сосуд, боясь его уронить! Я трясся!

Не думаю, что я трясся в тот момент, но чувствовал такое же благоговение. Казалось, что я нахожусь рядом с чем-то необъятным. Мое будущее лежало под этим люком. Мои надежды, будущее моих сыновей, мои мечты о свободе под северным небом – все это находилось совсем близко.

– Открыть! – приказал я хрипло. – Открыть его!

Ролло и управляющий взялись за кольцо. Люк был плотно подогнан, и им пришлось сильно потянуть, чтобы хоть немного сдвинуть его.

Потом, внезапно, тяжелый люк распахнулся, и двое мужчин пошатнулись, откинув его в сторону.

Я шагнул вперед и посмотрел вниз.

И рассмеялся.

* * *

Там не было дракона. Я никогда не видел драконов, хотя полагал, что они существуют. Я слышал, как люди описывают этих ужасных тварей со злобными алыми глазами, с пастью, изрыгающей огонь, с гибкими шеями и потрескивающими крыльями величиной с парус корабля. Они – твари из ночного кошмара, и, хотя я плавал на север, плавал туда, где лед белит небо своим отражением, я никогда не заходил на север достаточно далеко, к морозным землям, где, как говорят, гнездятся драконы.

В яме Скирнира не было никакого дракона, лишь скелет и несколько крыс. Крысы испуганно посмотрели вверх; их крошечные глазки мигали от света наших жалких ламп. Потом зверьки бросились врассыпную, скрывшись в трещинах между досками из вяза, которыми была обшита яма. Две крысы сидели в грудной клетке мертвеца – они скрылись последними, пробравшись меж костей и быстро скользнув в укрытие.

Когда мои глаза привыкли к полумраку, я разглядел монеты и куски серебра. Сперва я услышал их – они позвякивали под лапками крыс, а потом увидел – тускло мерцающие, высыпавшиеся из кожаных мешков, где их хранили. Гниющие мешки прогрызли крысы.

– Что это за труп? – спросил я.

– Человека, который пытался украсть сокровище господина Скирнира, – шепотом ответил управляющий.

– Его оставили тут умирать?

– Да, господин. Сперва его ослепили, потом перерезали сухожилия и бросили в яму, чтобы он умер медленной смертью.

Скади мечтательно улыбнулась.

– Вынесите все оттуда, – велел я Финану, потом подтолкнул управляющего к залу. – Сегодня ночью ты нас накормишь, – приказал я. – Всех нас.

Я вернулся в зал. Здесь был всего один стол, поэтому большинству придется есть на усыпанном тростником полу.

Уже стемнело, единственный свет сочился от огромного очага, куда мы подкладывали бревна, выломанные из палисада.

Я сидел за столом и наблюдал, как передо мной складывают богатства Скирнира.

Даже засмеялся при виде ямы, и смех мой был презрительным, потому что в слабом свете ламп сокровище выглядело таким ничтожным! Чего я ожидал? Мерцающей груды золота, усеянной драгоценными камнями? И смех мой был озлобленным, потому что сокровище Скирнира на самом деле оказалось жалким. Он хвастался своим богатством, но под этим хвастовством и под его вонючей постелью из шкур скрывалось слишком мало.

Это верно, он не был бедным, но его состояние соответствовало человеку, урывавшему жалкие крохи серебра у мелких торговцев.

Мои люди наблюдали за столом. Было важно, чтобы они увидели, что именно завоевали, и знали – я не одурачил их при разделе добычи. По большей части перед ними лежало серебро, но было и два куска золота – ожерелья из скрученной золотой проволоки. Я отложил одно в кучу, предназначенную для Ролло и его людей, а вторую оставил для своих соратников. Еще там были деньги, в основном из франкского серебра, но в придачу несколько сакских шиллингов и пригоршня загадочных монет – по ним идет изогнутая надпись, которую никто не может прочесть. Ходят слухи, что монеты эти попадают к нам из огромной империи на Востоке.

Наверх вытащили четырех серебряных идолов, но основную часть сокровища составляли кусочки серебра. Скандинавы не чеканят денег, у них есть только награбленные монеты, поэтому они платят за товары – если вообще за них платят – кусочками серебра. Викинг добывает серебряный браслет, а когда ему нужно за что-нибудь заплатить, рубит браслет на куски, чтобы торговец их взвесил.

Управляющий принес весы, и мы взвесили серебро и монеты. Их оказалось всего чуть больше тридцати фунтов.

Презирать это добро не следовало, мы все вернемся домой богаче. Однако моей доли едва хватит на то, чтобы нанять одну команду на один военный сезон.

Я таращился на разделенное сокровище, на последние кусочки серебра, все еще лежащие в чаше весов, и понимал, что это не принесет мне Беббанбурга. Это не даст мне армии. На это не купишь исполнение моих грез.