Горящий лабиринт

Я разгуливал на празднике инкогнито, наслаждаясь пребыванием среди всех этих симпатичных персон, когда наконец появился он: молодой император в золотой колеснице, в которую был запряжен его любимый белый жеребец Инцитат.

Сопровождаемый преторианскими гвардейцами — единственными людьми не в костюмах, — Гай Юлий Цезарь Германик, почти обнажённый, был с головы до ног окрашен в золотой цвет, а его голову венчала корона из солнечных лучей вокруг лба. Очевидно, он изображал меня. Но когда я увидел его, моим первым чувством был не гнев. Это было восхищение. Этот красивый, наглый смертный играл роль идеально.

— Я — Новое Солнце! — провозгласил он, улыбаясь толпе так, словно его улыбка излучала все тепло в мире. — Я Гелиос. Я Аполлон. Я Цезарь. Теперь вы можете греться в моем свете!

Нервные рукоплескания раздались в толпе. Должны ли они падать ниц? Должны ли они смеяться? Это всегда было сложно угадать, имея дело с Калигулой, и, если ты ошибался, ты обычно умирал.

Император выбрался из колесницы. Его коня отвели к столу с закусками, пока Калигула и его стража прокладывали путь сквозь толпу.

Калигула остановился и пожал руку сенатору, переодетому рабом.

— Прекрасно выглядишь, Кассий Агриппа! Так ты будешь моим рабом?

Сенатор склонился.

— Я ваш верный слуга, Цезарь.

— Великолепно! — Калигула повернулся к своим гвардейцам. — Вы слышали этого человека. Теперь он мой раб. Отведите его к моему надсмотрщику. Конфискуйте все его имущество и деньги. Но все же оставьте его семью свободной. Я настроен великодушно.

Сенатор что-то забормотал, но не смог подобрать слова протеста. Двое стражников потащили его прочь, Калигула сказал ему вслед:

— Благодарю за твою верность!

Толпа заволновалась, как стадо коров в бурю. Те, кто стремился вперед, надеясь поймать взгляд императора и, возможно, заслужить его милость, теперь пытались раствориться в гуще людей.

— Все дело в плохой ночи, — прошептал кто-то, предупреждая своих коллег. — У него плохая ночь.

— Марк Фило! — крикнул император, заметив в углу бедного юношу, который пытался спрятаться за двумя людьми в костюме осла. — Иди сюда, подлец!

— Пр-принцепс, — запинаясь, произнес тот.

— Мне понравилась та сатира, которую ты написал обо мне, — сказал Калигула. — Мои стражники нашли ее копию на Форуме и довели до моего сведения.

— С-сир, — сказал Фило. — Это всего лишь легкая шутка. Я не имел в виду…

— Чушь! — Калигула улыбнулся толпе. — Эй, вы, разве Фило не великолепен? Вам понравилась его работа? То, как он описал меня в виде бешеной собаки?

Толпа была на грани окончательной паники. Воздух был так наэлектризован, что я задумался — возможно ли, чтобы мой отец скрытно присутствовал здесь.

— Я обещал, что поэты смогут открыто выражать себя! — объявил Калигула. — Больше никакой паранойи, как при старом Тиберии. Я восхищаюсь твоим серебряным языком[16], Фило. Думаю, каждый должен иметь возможность им восхищаться. Я награжу тебя!

Фило сглотнул.

— Благодарю, владыка.

— Стража, — сказал Калигула. — Уведите его отсюда, вырвите ему язык, окуните в расплавленное серебро и выставьте в Форуме, чтобы каждый мог восхищаться им. В самом деле, Фило — чудесная работа!

Двое преторианцев поволокли визжащего поэта прочь.

— И ты, там! — позвал Калигула.

Лишь тогда я понял, что толпа вокруг меня поредела, оставив меня на виду. Внезапно Калигула оказался прямо передо мной. Его красивые глаза сузились, когда он рассматривал мой костюм, мое божественное телосложение.

— Я тебя не узнаю, — сказал он.

Я хотел заговорить. Я знал, что мне нечего бояться Цезаря. В худшем случае я просто скажу: «Пока!» и исчезну в облаке блёсток. Но, должен признать, в присутствии Калигулы я был охвачен благоговением. Этот молодой человек был необузданным, могущественным, непредсказуемым. От его дерзости у меня перехватило дыхание.

В конце концов я сумел поклониться.

— Я просто актер, Цезарь.

— О, разумеется! — Калигула сиял. — И ты играешь гладиатора. Ты бы сразился до смерти в мою честь?

Мысленно я напомнил себе, что бессмертен. Это немного придало мне уверенности. Я поднял свой гладиаторский меч, который был не чем иным, как бутафорским клинком из мягкого олова.

— Покажи мне моего соперника, Цезарь! — я окинул взглядом всех стоящих и прокричал: — Я уничтожу любого, кто посмеет угрожать моему повелителю!

Чтобы продемонстрировать это, я сделал выпад и ткнул мечом в грудь ближайшего преторианца. Мой меч отскочил от его нагрудного панциря. Я поднял вверх мое смешное оружие, теперь имевшее форму буквы Z.

Последовала опасная тишина. Взгляды всех присутствующих устремились на Цезаря.

Наконец Калигула засмеялся.

— Хорошая работа!

Он похлопал меня по плечу, а потом щелкнул пальцами. Один из его людей слуг прошаркал вперед и вручил мне тяжелый мешочек золота.

Калигула прошептал мне на ухо:

— Теперь я чувствую себя в безопасности.

Император пошел дальше, и окружающие с облегчением засмеялись; некоторые из них бросали на меня завистливые взгляды, будто хотели спросить: «Как ты это сделал?»