Горящий лабиринт

О ясеневых деревьях я знал много… Ну, в любом случае больше, чем о большинстве других деревьев. Давным-давно меня называли Аполлон Мелийский, Аполлон Ясеневый из-за моей священной рощи, располагавшейся в… да где же это было? Тогда у меня было так много мест, где можно было провести отпуск, что все в голове не удержишь.

В моем мозгу завертелись шестеренки. У слова «мелии» было и другое значение помимо «деревья ясеня». Оно имело особый смысл. Несмотря на совершенно враждебный климат, эти молодые растения излучали силу и энергию, которые мог ощутить даже я. За ночь они стали здоровыми ростками. Интересно, какими они будут завтра.

Мелии… Я мысленно вертел это слово так и эдак. Что там говорил Калигула? Рождённые кровью. Серебряные жёны.

Мэг нахмурилась. Она выглядела гораздо лучше, чем вчера — снова в своем наряде-светофоре, чудесным образом зашитом и выстиранном. (Я подозревал дриад; они мастера по части тканей.) Её очки были заклеены синей изолентой, шрамы на руках и лице побледнели, превратившись в лишь едва заметные белые полоски, подобные следам метеоров в ночном небе.

— Всё ещё не понимаю, — сказала она. — Ясени не растут в пустыне. Почему папа экспериментировал с пеплом?

— Мелии, — ответил я.

Глаза Джошуа заблестели.

— Вот и я о них подумал.

— О ком? — переспросила Мэг.

— Полагаю, — пояснил я, — что твой отец не просто исследовал новые устойчивые сорта растений. Он пытался воссоздать… или, скорее, вернуть к жизни древний вид дриад.

Показалось ли мне, или ростки деревьев зашелестели? Я подавил желание отступить и убежать. «Это всего лишь растения, — напомнил я себе. — Милые безвредные крохотные растения, не имеющие ни малейшего намерения убить меня».

Джошуа опустился на колени. В своей одежде для сафари цвета хаки, со взъерошенными серо-зелёными волосами, он выглядел как специалист по диким животным, готовящийся рассказать телеаудитории о каком-нибудь смертоносном виде скорпионов. Вместо этого он коснулся веточек ближайшего ростка и тут же отдёрнул руку.

— Возможно ли это? — пробормотал он. — У них ещё нет сознания, но мощь, которую я ощущаю…

Мэг скрестила руки на груди и надулась.

— Ну, я бы не стала сажать их здесь, если бы знала, что это важные ясеневые деревья, или как их там. Мне никто не сообщил.

Джошуа сухо улыбнулся.

— Мэг МакКэффри, если это мелии, они выживут даже в этом суровом климате. Они были самыми первыми дриадами — семь сестёр, рождённых из крови убитого Урана, окропившей плоть Геи. Они появились одновременно с фуриями и были наделены той же великой силой.

Меня передёрнуло. Фурии мне не нравились. Уродливые, себе на уме, никакого музыкального вкуса.

— Рождённые кровью, — произнёс я. — Так назвал их Калигула. И серебряные жёны.

— Мм, — кивнул Джошуа. — Согласно легенде, мелии вышли замуж за людей Серебряного века и дали жизнь расе века Бронзового. Но мы все совершаем ошибки.

Я разглядывал ростки. Они не напоминали праматерей человечества времен Бронзового века. Как, впрочем, и фурий.

— Даже для такого искусного ботаника, как доктор МакКэффри, — сказал я, — даже с благословением Деметры… Возможно ли это — возвращение к жизни столь могущественных созданий?

Джошуа задумчиво покачивался.

— Как знать? Кажется, род Племнея тысячелетиями шёл к этой цели. Никто не справился бы лучше. Доктор МакКэффри улучшил семена. Его дочь их посадила.

Мэг вспыхнула.

— Ну не знаю. Как оно там. Типа странно.

Джошуа рассматривал деревца ясеня.

— Запасёмся терпением и увидим. Но представьте себе семь исконных дриад, наделенных великой силой и настроенных на сохранение природы и уничтожение любого, кто представляет для нее угрозу… — выражение его лица было на удивление воинственным для цветущего растения. — Калигула точно увидел бы в этом огромную опасность.

С этим трудно было поспорить. Достаточную опасность, чтобы сжечь дом учёного и отправить их с дочерью прямиком в лапы Нерона? Похоже, что так.

Джошуа поднялся.

— Ну, мне нужно поспать. Даже для меня дневные часы утомительны. Мы присмотрим за нашими новыми семерыми друзьями, а вам удачи в вашем поиске!

И он взорвался облаком волокон юкки.

Мэг казалась недовольной; может быть, из-за того, что я помешал их интимному разговору о климатических зонах.

— Ясени, — буркнула она. — А я посадила их в пустыне.

— Ты посадила их там, где они должны были оказаться, — ответил я. — Если это и правда мелии… — я изумлённо покачал головой. — Они откликнулись на твой зов, Мэг. Ты вернула к жизни силу, отсутствующую тысячелетиями. Это впечатляет.

Она оглянулась на меня.

— Ты прикалываешься?

— Нет, — заверил её я. — Ты истинное дитя своей матери, Мэг МакКэффри. Ты можешь быть очень впечатляющей.

— Хм.

Я понимал её скептицизм.

Деметру редко описывали как впечатляющую. Куда чаще над ней посмеивались как над не слишком интересной или могущественной. Как и растения, Деметра работала медленно и тихо. Её проекты неспешно осуществлялись на протяжении веков. Но когда эти проекты приносили свои плоды (плохой каламбур на тему фруктов, простите), они бывали необычайными. Как Мэг МакКэффри.