Горят огни

— Значит, мы имеем фотографию Льва, созвездие Льва, книгу Толстого, тоже Льва, кольцо и пазл со львом, — обобщает Таля. — Галстук…

— Гриффиндорский, — перебивает Костя. — Символ факультета — лев. Нам подходит.

Получается, все шесть предметов указывают на льва. Что дедушка хотел этим сказать?

— Он вообще любил львов, имя обязывало, — я пытаюсь сложить все находки в одну картину. — Мне кажется, он хотел направить нас к месту, связанному со львами, — энтузиазма хоть отбавляй, но понимания — пока что не очень.

— Зоопарк? — предполагает Ник.

Догадливость и смекалка старшего брата заставляют меня презрительно фыркнуть.

— Мне кажется, там должно быть спрятано кольцо, — терпеливо объясняю почти что шепотом. — Не похоже, чтобы такие ценности хранились в подобных местах.

— Между прочим, в «Невероятных приключениях итальянцев в России» сундук с драгоценностями был именно в зоопарке, — насупился Ник.

— Уверена, дедушка был умнее, — обрывает его Таля, — я думаю, что львы указывают на город, где находится очередной тайник, а следующая подсказка будет уже в этом городе.

Эта идея нравится всем, и даже Ник вынужден признать ее логичность.

— Ну и какой же город? Львов?

— Нет, это Украина, — Таля смеется. — Вряд ли дедушка стал бы выезжать в другую страну, чтобы спрятать перстень, он ведь уже в девяностых этим занимался.

От напряженного мозгового штурма начинает звенеть в ушах, и я снова погружаюсь то ли в туман, то ли в вату, абстрагируюсь от реальности. Всё наконец становится на свои места.

— Питер, — ответом мне служат взгляды, полные недоумения. — В Питере много львов, — напоминаю ребятам, — и как раз в этом городе у нас имеется квартира. Потрясающее совпадение, — с довольным видом я покидаю кабинет, направляясь вниз: наверняка Верочка уже подала обед, а вместе с ним — полюбившийся мне карамельный латте.

Когда ребята спускаются к столу, то застают меня за поеданием отбивных. Если такая жизнь будет продолжаться и дальше, то я скоро ни влезу ни в одни штаны: Лиза готовит просто изумительно, и оторваться от ее блюд невозможно.

— Ты уверена? — спрашивает Костя, а под тяжестью его взгляда начинает казаться, что меня придавливают к месту бетонным блоком.

— На все сто, — я ведь еще в начале месяца об этом говорила. — Кстати, в этот раз предлагаю ехать именно такой компанией, — вроде бы никто не возражает. — Можно еще Димаса прихватить.

На этот раз даже Ник не против: сдается мне, что он поменял свое мнение после Нового года. Нам остается всего лишь дождаться выходных, чтобы не пропускать школу, и я собираюсь провести это время с пользой: всё равно Косте почти каждый день после уроков нужно будет ездить в офис, а мне в любом случае с ним заодно. Очень не хочется в одиночестве добираться домой на такси, вот как раз и разберу документы и бумаги, накопившиеся за новогодние праздники.

На следующий же день я временно поселилась в Костиной приемной. С ремонтом моего собственного кабинета возникли какие-то задержки, и я даже толком не могла разобраться в документах, потому что все они, за неимением лучшего места, были беспорядочно свалены в той же приемной, где на поверку было совершенно невозможно работать. Кеша рассказывал много интересного, но вообще не давал сосредоточиться, а посетители — тем более.

Чтобы не нервировать меня лишний раз, Косте пришлось отменить все записи ближайших двух недель и перенести их на вторую половину месяца. Поступок был спонтанным и весьма необдуманным: желающих попасть в кабинет Жилинского-младшего в самом начале года можно было по пальцам пересчитать, и мы всё равно куковали в приемной вдвоем с Кешей. Костя предлагал мне временно окопаться в его кабинете за журнальным столиком, но затея была заведомо провальной: в четверг, когда я перебралась туда, мы в самом прямом смысле проебали весь день, и ни о какой работе речи даже не заходило. Тогда еще Кеша тактично не вернулся с обеда, да и судя по отсутствию какого-либо внимания со стороны, оповестил всех, что босс просил не беспокоить.

Вообще-то, мне тоже полагался свой секретарь, но как-то несолидно было проводить собеседования и стажировки, не имея в распоряжении собственный кабинет. Зато ремонт в этом кабинете имел меня во всех подробностях: постоянно там что-то сверлили, роняли, ругались, а звукоизоляция в офисе была не настолько хороша. Мой кабинет прилегал к Костиному, поэтому у него то и дело был слышен какой-нибудь шум.

В пятницу, уже отчаявшись разобрать документы, я то и дело бегала к себе, чтобы проконтролировать рабочих, а заодно заглядывала и в кабинет Тали, которая была умнее меня, а потому в офисе не появлялась. Наверное, если бы я с важным видом ходила по зданию и ругалась в воздух, все бы решили, что я напряженно работаю: на первый взгляд, большинство сотрудников в течение дня занимались именно этим.