Горят огни

Вместо всего этого я, вежливо улыбнувшись, предлагаю прерваться на кофе-паузу, и китайцы, кажется, не против. Шепнув переводчику, чтобы задержал их на пару минут в коридоре, пока мы с Талей не выйдем, тычу сестре под нос нужную страницу договора.

— В чем дело? — обеспокоенно спрашивает сестра, как только мы остаемся одни.

— А ты посмотри внимательнее! — я изо всех сил стараюсь не повышать голос. — Твоя Марта Липницкая сама, случаем, не из Китая? — гневно вопрошаю, пока Таля, согнувшись пополам, душится смехом вперемешку с ругательствами.

— Да ладно, у всех бывают искрометные ошибки, — уже спокойно говорит сестра, кончиком пальца вытирая выступившие от смеха слезы. — Сейчас перепечатаем. Хорошо, что ты заметила, а Марту я запишу на какие-нибудь курсы.

Мы торжественно провожаем иностранных гостей вместе с обоими переводчиками в кафетерий на верхнем этаже, а сами в это время спешим на наш четырнадцатый, чтобы срочно переправить договоры и распечатать новые.

— Как можно так плохо знать свой же родной язык, — негромко возмущаюсь я, гипнотизируя принтер. — Исправлять документ встроенной проверкой «ворда»!

Таля вздыхает.

— Твоим требованиям к грамотности может соответствовать только учитель русского или выпускник, за последний год решивший сотню пробников ЕГЭ, — сестра качает головой.

— А было бы забавно предложить нашей Зинаиде Павловне сменить работу на старости лет, — представив такую картину, я всеми силами стараюсь не засмеяться.

— А что такого? — пожимает плечами сестра. — Хорошими секретарями, между прочим, не рождаются.

— Но и не все становятся, — ворчу в ответ. — Кеша, например, просто эталон, но он уже работает у Кости.

— Яна Яхонтова?

Я качаю головой.

— Нет, хотя она бы мне не отказала.

Переговоры с партнерами из Поднебесной заканчиваются успешно, и я думаю о том, что будь это белые дела, мы бы поехали отмечать в какой-нибудь дорогой ресторан, с размахом, присущим дяде, да и всем Снегиревым. Но у нас речь шла о контрабанде, и всё было настолько скрытно и тихо, насколько вообще бывает.

— На кой нам вообще сдались эти китайцы? — оказавшись наконец у себя, я на ходу плюхаюсь на диванчик в приемной и сбрасываю узкие туфли. — Я тщательно изучала архивы, и дед стремился развивать связи в Европе и Америке, хотя, конечно, без востока не обошлось, — вздыхаю я. — Но сейчас?

— Ну ты же знаешь, — сестра давит из себя вымученную улыбку. — Престиж обитает на западе, деньги крутятся на востоке.

— А мы находимся где-то посередине и должны развиваться в обе стороны, — заканчиваю я.

— Ты помнишь? — сразу оживляется Таля. — Так еще дедушка говорил, — я вижу, как горят ее глаза, и до боли не хочу разочаровывать, но врать ей — еще хуже.

— Нет, — опустив взгляд, мотаю головой. — Нашла на днях у бабушки кассеты с записями семейных праздников.

Сестра старается не показывать, что расстроена, и у нее неплохо получается: по крайней мере, вряд ли это заметил бы кто-нибудь, кроме меня или Ника. У нас есть всего полчаса, после чего я отправлюсь обсуждать подробности заказа на картины, а Таля спустится на пятый этаж — вникать в бухгалтерию.

Если бы не макияж, я бы с радостью потратила эти минуты на сон, но приходится бодриться с помощью кофе. Таля, правда, говорит, что травяные отвары помогают гораздо лучше, и сует мне в руки полную кипятка чашку, от которой исходит сильный запах пряностей и фруктов.

Не успеваю я распробовать напиток, как дверь моей приемной распахивается, являя на пороге Смольянинова-старшего, отца Артема. Я не могу вспомнить, назначала ли ему встречу, и молю небеса о том, чтобы поскорее нашелся хороший секретарь, а пока что тянусь свободной рукой к ежедневнику, чтобы перепроверить список планов на сегодня.

— Добрый день, Джина Александровна, — здоровается Смольянинов, а я не могу ни вспомнить его имени и отчества, ни привыкнуть к тому, что ко мне обращаются так официально. — Талина Романовна, — посетитель отвешивает легкий поклон Тале, затем снова переводит взгляд на меня, сосредоточенно листающую блокнот. — Можете не искать, мы не договаривались о моем визите.

Совладав наконец с собой, я лишь слегка приподнимаю брови.

— Тогда что же привело вас сюда?

— Возможно, вы будете удивлены, но я пришел за помощью или хотя бы за советом.

Услышанное заставляет меня невольно напрячься, Что вообще могло понадобиться этому человеку здесь, тем более — от меня? Запоздало я вспоминаю, что влияния у нашей семьи больше, чем у кого бы то ни было еще: Елисеев не в счет, это не тот случай. В такие моменты, когда меня словно отбрасывает назад и я не могу уложить в голове свое нынешнее положение, приходится лишний раз напоминать себе.

Отставив чашку в сторону, с внимательным видом я складываю пальцы в замок перед собой.

— Излагайте.

Где-то в глубине души теплится надежда, что его проблема связана с чем-нибудь сугубо рабочим и Артем здесь ни при чем вообще, и с ним всё в порядке, — но точно там же, в глубине, я чувствую, что Смольянинов собрался говорить именно о сыне.