Горят огни

Тихонько взвыв в ответ, Дима одним рывком оказывается в комнате, наверняка думая, что сейчас просто всё смоет. Таля спешит за ним, хотя на ее месте я бы так сильно не рисковала жизнью: всегда спокойный и миролюбивый Димас может быть куда опаснее отряда вооруженных наемников, если действительно зол. Я решаю спуститься обратно, с каждой ступенькой гадая, что впечатлит его сильнее: незабываемый вид в зеркале или всё-таки стойкость краски? По крайней мере, ни мылом, ни мицеллярной водой, ни жидкостью для снятия лака результат наших с Талей трудов не возьмешь; спиртом — тоже, мы и его проверяли. В принципе, растворитель для краски, самый вонючий какой-нибудь, может подействовать, но тот, что мы обнаружили в кладовке, для такой ядерной смеси не подошел: мы пробовали, чтобы исключить возможность для предателя смыть краску до нашего возвращения.

Легкие и забавные мысли как по щелчку сменяются осознанием, что старались мы зря, и в наше отсутствие в комнату и правда никто не заходил. Можно, конечно, предположить, что шпион залез через окно, но такой вариант хоть и был возможен, но содержал слишком много ненужных сложностей. Нет, предатель в эти выходные не проявлял активность, что тоже очень странно: время, когда никого из хозяев нет в особняке, было для этого особенно удобным.

— Джина Александровна?

Я оборачиваюсь на голос. Яна Яхонтова, устроившись в кресле, нервно постукивает пальцами по полюбившейся ей нежно-голубой чашке, и я думаю, что когда Яхонтовы будут от нас уезжать, надо бы эту чашку ей подарить. Получив мое внимание, Яна сразу теряется: вскакивает на ноги, задевает кофейный столик, а поднимая его на место, роняет уже чашку, и ловит только тогда, когда ее содержимое уже на полу. По паркету растекается ароматная чайная лужа, и я, потерев виски, присаживаюсь на корточки и помогаю Яне промокнуть ее салфетками: горничные, должно быть, уже отдыхают, и отвлекать их из-за такого пустяка не хочется.

— Ты какая-то нервная сегодня, — без скрытых смыслов подмечаю я. — Ну, то есть, еще более нервная, чем обычно.

Голубая чашка, спасенная от падения минутой ранее, всё-таки разбивается.

Яна издает невнятный тихий писк вперемешку с извинениями, и у меня уже гудит в ушах от всех окружающих звуков, к которым примешивается визгливое тявканье прибежавшего на голос хозяйки Пуфика. Наконец, успокоившись немного, Яна вдруг очень серьезно, со страшным до жути взглядом заявляет:

— Есть важный разговор.

Кажется, будто она еще вот-вот схватит меня за руку, и после уже трех подряд почти бессонных ночей сознание смешивает всё воедино, и уже я сама не прочь ухватиться за Яну, удержать ее, но никак не могу понять, от чего. Вздохнув, сбрасываю с себя наваждение, провожу ладонью по лбу и зарываюсь пальцами в волосы, отгоняя внезапное желание снова подстричься покороче.

— До утра не подождет? — уточняю на всякий случай, даже не ожидая ответа: по Яне и так всё видно. — Тогда давай через час в моем кабинете? — девушка кивает. Уже собравшись уходить, добавляю всё-таки: — И да, по отчеству ко мне необязательно, — пытаюсь изобразить непринужденную улыбку, но получается плохо, словно кривое подобие. Мне определенно нужно задуматься над режимом сна.

Не дожидаясь ответа, бреду обратно в спальню, до которой так и не дошла с момента возвращения: надо переодеться, черт возьми, и я бы с радостью натянула пижаму, а еще лучше — Костину футболку или рубашку, потому что его вещи всегда были большими и уютными. Но вместо этого приходится выбирать чистые джинсы — чтобы непринужденно, но не совсем уж по-домашнему — и какой-нибудь подходящий верх. Как назло, все блузки выглядят слишком официально, а свитера и кофты — наоборот, и, помучавшись немного, я останавливаюсь на тонком, но вполне изящном топе и бордово-малиновом вязаном кардигане, который, похоже, по случайности затесался ко мне из Талиной гардеробной.

И понадобилось же Яне Яхонтовой поговорить именно сейчас! Я была даже не в силах гадать, что послужило причиной, но была уверена, что с этим вполне можно было повременить до завтра: уж за ночь точно ничего бы не произошло. Как хорошо, что я взяла время хоть немного привести себя в порядок и освежиться, а то мне уже стала мерещиться всякая дичь.

Направляясь на кухню с целью добыть кофе, я сталкиваюсь с Костей, который, похоже, уже допивает вторую чашку.

— Может, вина? — предлагает так соблазнительно, что отказаться будет преступлением.

— Лучше водки, — насупившись, усаживаюсь рядом. — Нет, я от капли алкоголя усну на месте, а есть еще дело, — улыбаюсь в надежде, что парень не начнет ничего выяснять, а то я и сама пока ровным счетом ничего не знаю. — Поэтому всё же кофе.

— С лимоном — самое то сейчас, — он протягивает мне чашку. Как будто чувствует, что спрашивать про дело сейчас и впрямь не стоит.