Горят огни

Я стараюсь игнорировать тихий, но навязчивый звон в ушах, трясу головой, чтобы рассеять белый шум перед глазами. На свежем воздухе должно стать получше, и я первой, схватив со стойки свой стаканчик, выбегаю на улицу, глубоко вдыхаю и выдыхаю несколько раз, но эффекта от этих действий почти не чувствую. Это все из-за ночного подъема и стресса, не иначе, и чтобы легче справиться, я достаю из сумки завалявшуюся на дне шоколадку. Откусив кусок от цельной плитки, я протягиваю «Аленку» сестре, и мы так и грызем ее по дороге, пересекая двор.

Может, не так все и плохо. Ребята ведь не первый раз с подобным справляются, значит, справятся и сейчас, а мы с Талей развели такуб скорбь, как будто уже собрались хоронить. Глупо.

Шоколадка и сладкий кофе с пенкой помогали находить и хорошее в сложившейся ситуации. Когда мы с сестрой последний раз оставались сами по себе, да еще и вдвоем? Я уже так привыкла быть взрослой, что резкая перемена заставляет чувствовать совсем иначе, как будто нам по тринадцать или четырнадцать, и родители уехали, оставив нас следить за домом и понадеявшись на нашу самостоятельность и ответственность, а мы, обрадовавшись свалившейся на голову свободе, прогуливаем физру и лопаем шоколад прямо на улице.

Снова хочется курить, но зажигалка, как назло, сломалась, и я прошу у Тали, но она и вовсе оставила свою дома. Приходится обращаться к телохранителю Виталию. Он тут же протягивает мне желаемое, но что-то в этом жесте настораживает. Склонившись над огоньком и подставив руку, чтобы защитить его от порывов ветра, я не могу понять причин своего внезапного беспокойства: нервы уже улеглись, да и простое волнение ощущается иначе. Я даже успеваю подумать, а не вернуться ли мне к успокоительным вроде тех, что я пила после аварии с родителями, как вдруг до меня доходит, что же на самом деле не так.

У Виталия была татуировка. Я не знала, какая именно, но из-под рукава куртки на кисть заходил кусок рисунка, и тогда мне еще стало интересно, что там изображено. А сейчас никакой татуировки не было.

Сохраняя непринужденный вид, будто ничего не заметила, я бросаю беглый взгляд на второго охранника, Сергея, — вдруг я со своей плохой памятью на лица просто их перепутала — но и у него ничего не видно.

Если отбросить самые смелые и нереалистичные варианты вроде тех, что Виталий спонтанно решил замазать тату тональным кремом «Балет» или за короткое время, что мы были в кофейне, свел рисунок с кожи силой мысли, то вывод остается неутешительный.

Наши секьюрити сменились. И что-то мне подсказывает, что в скором времени нас будут убивать.

Только сейчас я замечаю, что лица у обоих и правда другие, и всем сердцем ненавижу себя за невнимательность. Теперь бросается в глаза и то, что с момента, как мы с сестрой вышли из кофейни, телохранители не проронили ни слова, и даже на вопрос — уже и не вспомню какой — ответили просто кивком: голос бы выдал.

Таля еще ничего не знает, и я думаю, отчаянно думаю, как бы ее предупредить. Как жаль, что основной пласт воспоминаний ко мне так и не вернулся: я больше чем уверена, что в детстве у нас было какое-нибудь кодовое слово или секретный шифр, который понимали только мы, мы ведь любили такие игры.

— Скорее бы лето, — мечтательно вздыхаю я, ловко взяв сестру под руку. — Помнишь, как пять лет назад мы были в лагере? То ли «Чайка», то ли «Ласточка», — я бы с радостью зашифровала в названии что-нибудь полезное, но как назло, на ум не шло ни одной идеи.

Я просто надеюсь, что она поймет. Она ведь гораздо лучше меня знает, что ни в каком лагере мы никогда не были.

Я чувствую, как Таля напрягается. Поворачивает лицо ко мне, смотрит испуганно и удивленно. Подставные секьюрити идут сзади, в нескольких метрах от нас, и этого замешательства не видят. Коротко подмигнув растерянной сестре, я пытаюсь намекнуть хоть мимикой, но со стороны, наверное, кажется, что я спятила или просто кривляюсь.

— «Сосны», — с укором наконец отвечает Таля. — Ласточкой назывался наш отряд, — подыгрывает она.

— Точно, — улыбаюсь ей как можно шире.

Я стараюсь не выдавать напряжения: нам еще целый двор пройти, и нельзя спалиться, а то все шансы снова переступить школьный порог сразу станут равны нулю. Эту математику я тоже уже выучила.

На мобильник приходит смс, и мне страшно, очень страшно, что мужики, притворяющиеся нашими телохранителями, сейчас нас и пришьют прямо здесь. Но я совсем забыла, что у меня есть телефон, и можно кому-нибудь написать или позвонить, позвать на помощь. Хотя если подумать лучше, то эти попытки заведомо обречены на провал.

Сообщение оказывается от Тали.

«Что за хрень ты несешь»

Даже без знака вопроса, так спешила отправить. И когда только успела? Я начинаю осторожно шагать дальше, попутно громко выдумывая вслух ахинею про смс-ку от Макса, мол, физрук видел, как мы уходили, и грозится заставить нас отрабатывать прогулы. Одновременно с этим набираю ответ: «это не наша охрана».