Горят огни

Мы были уже на пути к МКАДу, когда Дима позвонил, и с того же момента, как мы узнали новости, Костя искал разворот. Я соображаю это только тогда, когда он выруливает в обратную сторону.

— Скоро будем, — коротко бросает парень, тем самым завершая разговор. Таля еще пару минут что-то обсуждает с Димой на заднем сидении, уже не по громкой связи, а затем снова высовывается к нам.

Мы нарушаем половину существующих правил дорожного движения, а стрелка на спидометре перевалила за семьдесят, на некоторых участках дороги достигая восьмидесяти, хотя мы были совсем недалеко: с разрешеной скоростью и останавливаясь на красный вышло бы минут пятнадцать езды. Нам остается всего ничего, когда перед нами вырисовывается затор. Черт, этот быстро не рассосется — черт знает, что там случилось, даже начала не видно — простоим не меньше часа.

— Если мы не успеем? — в панике шепчет сестра, озвучивая мои мысли. Нападение вечером — это понятно, но время перевалило за семь, уже почти стемнело, а значит, буквально в любой момент. — Что, если они уже напали?

Костя с силой бьет обеими ладонями по рулю.

— Ебучие пробки!

Подумав, что лишним сейчас не будет, выуживаю из его кармана пачку сигарет, достаю и подкуриваю сразу три — почему-то я уверена, что никто не откажется.

— В объезд не получится? — подношу фильтр к Костиным губам; получается немного похоже на то, как младенцев успокаивают пустышкой.

Вместо ответа парень дает задний ход — за нами еще никого нет — и паркуется прямо на обочине.

— Нахуй, — рычит он, ловко выпрыгивая наружу и оглушительно громко хлопая дверью, что совсем на него не похоже: в своей черной «бэхе» Костя души не чаял, и никогда бы не сделал так с ней. Но та машина была в ремонте, а с одной из сотни семейных можно было не особо любезничать. Если не выживем — она и вовсе никогда нам не пригодится. — Дойдем пешком.

Таля мгновенно вылазит из машины, а я, завозившись с ремнем безопасности, выбегаю последней. Ветер хлестко бьет по лицу, отрезвляя, холодит затылок — или это страх? Костя ведет нас какими-то дворами или переулками, в темноте не разобрать, и по пути я спотыкаюсь о какую-то корягу, чуть не распластавшись по земле, а потом еще и проваливаюсь ногой в большую гнилую кучу прошлогодних листьев, которые почему-то не убрали с осени. Чувствуя, что как раз сегодня я вообще не в форме, мысленно командую себе собраться — почему-то в голове при этом звучит мамин голос — и достаю себе новую порцию никотина. Курю, несмотря на бег, медленно, со вкусом, смакуя каждую затяжку этой чертовой сигареты.

Может быть, это моя последняя.

Офис встречает нас невообразимой суматохой: чуть меньше месяца назад такая творилась только на нашем этаже, сегодня же она поглотила все здание. Как же невовремя вышло: мы ведь сами собирались только послезавтра. Может, Елисеев как-то прознал про это и решил нас опередить? Откуда вообще стало известно, что он едет сюда?

Подниматься наверх, пожалуй, смысла нет: большая часть народу и так уже здесь. С лестницы вылетает Марс и, поскользнувшись на полу, еще блестящем после мытья, хватается за Димаса, который как раз пробивается через толпу, подталкивает его к нам и мчится дальше. Прокладывая себе путь, мы спешим навстречу Диме.

— Вы долго, — сразу упрекает друг, опустив ненужные сейчас приветствия. — Я думал, ты приедешь один, — обращается к Косте. — Хотя бы… — он осекается, снова взглянув на нас.

Может и не продолжать: и так ясно, что он хотел сказать.

Хотя бы без Тали.

Если я, не раз попадавшая в переделки, до сих пор не полностью оправилась с последней, то каково же сейчас ей? Сестра отмалчивается все время, как мы покинули машину, и я знаю, что в ней живет столько храбрости и самообладания, сколько мне и не снилось. Таля — мне всегда казалось, что она лучше меня: ярче и общительнее, увереннее и смелее, когда нужно. Мудрее, в конце концов. С детства она без раздумий решалась на все, на что мне одной никогда бы не хватило духу, год назад — старательно и чутко, по шажочку, вытаскивала меня из скорлупы, в которой я пряталась после аварии. Рвалась в бизнес впереди меня, что-то даже понимала в нем без разъяснений, пока я хлопала глазами и пыталась запомнить самые основы. Если бы не наша разница в полгода — ей-богу, я бы подумала, что нас подменили в роддоме или просто в какой-то момент наши мамы нас перепутали.

— Нет времени, — хмуро обрывает его Костя. — Не на дороге же их бросать.