Горят огни

— Расходимся по зданию, — указываю на план, висящий на стене. — По две пятерки в разные концы нижних этажей, — на первые четыре хватит. — Скрыться в кабинетах и сидеть тише воды, ниже травы, пока не начнется.

Елисеев думал напасть на нас неожиданно, но вот они мы — здесь, и мы осведомлены и будем готовы. Он же не знает, что мы знаем, а значит, это мы, а не он, возьмем внезапностью.

— А первый этаж? — спрашивает Костя, развернувшись ко мне. — Попытались бы остановить их в холле.

Еще раз окинув взглядом кучку из меньше полусотни человек, пару раз мотаю головой из стороны в сторону.

— Первый этаж освободить, — принимаю я. — Нет, лучше так же, как с остальными, — меняю решение, представив в уме схему распределения бойцов. — Эффект неожиданности, — объясняю Косте. — Хрен знает, когда приедет подкрепление, а бросать в бой всех сразу неразумно, их и так кот наплакал.

— Правда, — вмешивается Марс. — Так еще создастся впечатление, что нас больше, чем на самом деле есть.

— Ты-то откуда знаешь, — устало выдыхает Костя, но мой план поддерживает. — Я возьму первый этаж.

— Второй на мне, — подхватывает Димас, только возникший в дверях.

Марсу достается третий, а мне приходится брать позорный чертвертый — самый верхний из всех, где мы планируем бой, а потому самый безопасный. То, что я пообещала Косте не лезть совсем уж вперед, ничего не значит: Елисеев наверняка будет меня искать, и чем больше я буду в гуще сражения, среди бойцов, тем лучше — и тем выше шанс его завалить.

— Меня со счетов не списывайте, — напоминает о себе Алиса, подталкивая на всеобщее обозрение оружейную заначку — за стойкой дежурного уже ничего не осталось, я выковыряла последнее. — Из моих личных запасов, берите, кому что надо.

За каждым ее плечом я замечаю по автомату.

— Ты тоже?

— А как же, — задорно подхватывает она. — И не с таким справлялись. Сколько их вообще?

В воздухе застывает неловкое молчание.

— Мы не знаем, — спустя несколько секунд отвечает Костя.

— Ладно, действуем по схеме, — обрываю я. — Они наверняка думают ворваться и перестрелять всех, как это уже однажды было. Если они зайдут, а их встретит пустой холл, то по всей логике они разделятся, чтобы прочесать здание. Это будет легче, чем всем вместе наброситься на них.

Времени терять нельзя, и мы выбегаем наверх. Костя командует всем, кто еще не уехал, спрятаться в подвале: там были хорошие бронированные двери, через которые никто не пробьется внутрь. Я киваю Артему Смольянинову, который среди прочих спускается вниз, и молюсь, чтобы все, до кого успел дозвониться Димас, пришли нам на помощь. Но любое наше подкрепление будет позже, а пока что нам нужно продержаться. Сколько их будет? Точно ли разделятся и пойдут по этажам? Если нет, то нас всех просто перестреляют, как собак, и мы ничего не сможем с этим сделать. Весь план, придуманный впопыхах, держится на одних лишь допущениях, но ничего лучше никто не может предложить.

Укрыться на подвальном этаже и дождаться подкрепления — разумно, но ненадежно. К тому же, до подвала доберутся рано или поздно, и никакие двери не спасут, если вооруженная толпа задастся целью попасть внутрь. Чтобы этого не произошло, их нужно отвлечь на себя.

— Я включил глушилку, — с выдохом облегчения объявляет Дима. — Хана теперь их рациям.

Офис кажется пустым и заброшенным, только нас пятьдесят человек. Присоединяется Кеша, настроенный решительно, и совсем уж неожиданно — Леонид Викторович и дядя Игорь. Я и не заметила, когда они приехали. Дядя еще передает Тале в подвал какие-то важные документы, которые забрал с верхних этажей, и я радуюсь хотя бы тому, что сестра осталась внутри. Пора расходиться по позициям; дядя Игорь присоединяется к Марсу на третьем этаже, Леонид Викторович — на первый, к Косте. Туда же рвется и Кеша, в самый ад, ведь чем выше, тем больше шанс выжить, как у нас с Алисой на четвертом, но первый этаж — там же практически нулевые шансы. Там же буквально на смерть.

Оставшись позади, мы с Костей снова переглядываемся — может быть, в последний раз. Он вдруг прижимает меня к стене, впивается в губы поцелуем, и я охотно отвечаю, зарываясь пальцами в светлые волосы. Получается как-то отчаянно, дико, безумно даже. Я до боли всматриваюсь в его лицо, чтобы точно навсегда запомнить, чтобы никакая амнезия или даже смерть не заставили меня забыть. Чтобы на том свете мне было, что вспоминать.

На четвертом этаже меня уже ждут. Вообще мы должны были разделиться, чтобы с одной пятеркой бойцов была Алиса, а с другой — я, но по непонятным причинам мы с ней оказываемся рядом.

— Возьмите, Джина Александровна, — она протягивает мне автомат и несколько рожков. — Стрелять хоть умеешь? — как и я, чувствует, что формальности можно отбросить, и обращается по-простому, на «ты». Наверное, когда вы вдвоем сидите на корточках, прижавшись к стене так, чтобы не было видно даже тени, просто невозможно говорить друг другу «вы». — Я тебя в тире только с пистолетом и видела.

— Разберусь, — киваю я.

Алиса всматривается в снежно-белый потолок.

— Сегодня появится много привидений, — задумчиво произносит она.