Горят огни

Пройдя непростой путь из пяти стадий принятия неизбежного, спустя несколько дней я все же заставила себя изучить папку Жилинских. Фото и письменные отчеты в ней были совсем свежими: с даты последних не прошло и двух недель. Под фамилией Снегиревых меня, наоборот, гораздо больше интересовали старые материалы, но любопытство совершенного иного рода взяло верх, и я, устроившись поудобнее под окном в импровизированном гнезде из подушки и купленного вчера на барахолке одеяла, коснулась пальцем имени Константин.

В общем-то, честно просмотрев все, что было собрано за май и июнь, я не нашла ничего необычного или шокирующего. Фотографии неприятно резанули память, но я всеми силами старалась отогнать это чувство и сосредоточиться на текстовой информации и на видео: мне казалось, что там я непременно найду что-то интересное.

Вечером двадцать восьмого июня Костина машина припарковалась перед офисом Григория Синицына. Запись была с наружной камеры наблюдения, в очень плохом качестве, но за неимением лучшего я продолжала смотреть. Следующее видео было уже из здания офиса, и, долистав до начала разговора с Синицыным, я сделала звук погромче. Речь шла о той самой поставке оружия, и теперь стало ясно, почему нам поручили украсть документы: переговоры не задались. До сих пор было непонятно, зачем Костя приезжал спустя еще два дня, но этого я не могла узнать: Тоха спер флешку за день до того. Возможно, надеялся избежать нашей вылазки и договориться по-хорошему? А может быть, наоборот, причина была совершенно другой.

Двадцать четвертого числа в отчете какого-то Чижикова было написано, что Жилинский-младший вместе с Ником занимался, черт побери, моими поисками. Они напрягли каких-то ребят, чтобы получить сведения об убитых за последнее время девушках, подходящих под мое описание. Ребята оказались винтиками Елисеевского механизма, которые занимались как раз уборкой мест преступлений и уничтожением улик, в том числе трупов, чего ни мой братец-придурок, ни Костя не знали. Получив за услугу баснословные деньги, шестерки добросовестно выяснили, что такая девушка нигде никому не попадалась, а сразу после этого доложили об этом наверх. Вышестоящие люди признали в описании меня и пришли к выводу, что я жива и нахожусь в Москве, причем очевидно порознь с семьей.

Новость о том, что вся конспирация двух любимых, но еще больше ненавистных мне идиотов пошла прахом, мало меня колыхала: рано или поздно это все равно случилось бы; меня волновало другое. Они больше ищут меня среди мертвых, чем среди живых, — и правда думают, что меня убили? Похоже, этих горе-бизнесменов ничем не удивить: трупы в лесу, непонятные бойни прямо в пределах МКАДа, и это в казалось бы цивилизованном две тысячи двенадцатом? Однако, и в самом деле нельзя было не учитывать напряженную ситуацию в городе, только вот штука: не подслушай я тогда этот злополучный разговор, сама бы ни за что не заметила, что что-то не так, как и миллионы проживающих тут людей, словно помимо обычного, привычного всем мира тайно существовал и другой.

Дима тянул с отчетом о задании, сколько было возможно. Он собирался сообщить, что ничего не вышло, но на выполнение был дан неограниченный срок. Придумывать подставные доказательства моей смерти он не хотел, и остальные ребята его в этом поддержали. Теперь я их понимала: Елисеевские люди тоже ищут меня, причем они-то уже в курсе, что я точно жива. Почему до этого не додумался Костя, я не понимала: если Ник никогда не отличался умом и сообразительностью, то Жилинский, кажется, был не дурак.

— Блин.

— Содержа-ательно, — с сарказмом протянула Пересмешница.

— Блин, — повторила я. Дурацкая яичница постоянно пригорала и все никак не хотела приготовиться как следует. Этот раз не был исключением.

— Тебе помочь? — Зоя подошла ближе.

— Чем ты мне поможешь? — взревела я, размахивая сковородкой.

Пересмешница сделала вид, что задумалась.

— Ну, например, мы можем поговорить.

— О чем? — мрачно спросила я, впрочем, без надежды на вразумительный ответ.

— Только слепой не заметит, какая ты нервная в последнее время, — Зоя сделала паузу, подбирая слова. — Я понимаю. Мы все изучаем содержимое флешки, но ты видишь там себя, своих родственников, знакомых. Это непросто, — она потянулась к пепельнице, чтобы переставить ее поближе.

— И ты туда же?

Зоя мягко улыбнулась.

— Иногда мне нужно.

Несмотря на то, что окно было открыто настежь, кухню быстро заполнил дым дешевых сигарет. От запаха начинала болеть голова, и больше всего на свете я мечтала забить на свою очередь колдовать над примусом и вернуться в комнату, но по непонятным мне причинам осталась дышать отравой и отковыривать наполовину сгоревшее яйцо со сковороды: с такой старой и убитой посудой просто невозможно было что-то пожарить, и я подумала о том, что завтра нужно будет снова наведаться на барахолку.

— Ты все еще любишь его, да?