Горят огни

— Не кипишуй, я сам только сейчас о нем вспомнил.

Содержимое флешки копировалось не так быстро, как хотелось бы, но за это время мы как раз уничтожили по второй чашке своего гляссе. На всякий случай почистив историю поиска, я снова спрятала флешку к себе: она могла еще пригодиться. Правда, не хотелось бы, чтобы среди всех прочих людей Димас продал информацию обо мне, и он прекрасно это понимал; пора было возвращаться домой.

Дима молча шагал рядом и упорно не смотрел в мою сторону. Мне стоило самой рассказать ему все, ну или хотя бы часть того, что я знала о себе, но рот удивительным образом не хотел открываться, и я не проронила ни слова. Наконец, друг решился спросить:

— Может, все-таки объяснишь?

Я вздохнула.

— Моя фамилия — Грейсон, но это ты, наверное, и так уже понял. В той папке были и мои родители, и если верить нашей теории о том, что на флешке собраны досье и компроматы на всех причастных к нашей теме, то нам крупно повезло, что она попала к нам в руки.

— Ты еще что-то скрываешь? — Дима наконец перевел взгляд на меня.

— И да, и нет, — уклончиво ответила я. — Так вышло, что если бы флешка дошла по назначению и кто-то стал бы использовать эту информацию, а я уверена, что так бы и было, то это доставило бы проблемы очень многим людям, — полный подозрения взгляд Димы заставил меня добавить: — Каждому есть, что скрывать, ты сам это говорил.

Димас посмотрел на меня с еще большим недоверием.

— То есть, на тех фотографиях была ты? Не похожа, — скептически процедил он.

— На последних на мне три килограмма штукатурки и волосы до жопы. Как думаешь, узнал бы?

— Нет, — просто ответил он. — Короткая стрижка сильно меняет черты твоего лица, поэтому догадался по имени и по глазам: они хоть и изменились, но все равно остались такими же.

— О чем догадался? — настороженно спросила я.

— О том, что ты даже сейчас умолчала главное. До меня доходили слухи, но я до последнего не верил, а вчера получил новое задание, — Дима отвел взгляд, а затем и вовсе отвернулся. — Я в курсе, что ты Снегирева.

Глава 11. Ангелу слов не надо

Навсегда уходящее солнце замрет

В этом жарком июле…

Сплин

Положение было более чем безвыходным: Дима уже знает, значит, это не скроется и от остальных. На уровне подсознания я догадывалась, что именно нам поручили на этот раз, но всеми силами старалась об этом не думать.

— Да, я Снегирева, — слова почему-то давались с большим трудом. — Я сменила фамилию после переезда сюда, а до этой весны всю жизнь жила с мамой и папой в Лондоне.

— Где они сейчас?

— Мои родители умерли.

Теперь уже Дима не знал, что сказать, и я, не выносившая долгого молчания, продолжила:

— Грейсон — это от папы. Когда я переехала сюда, сменила фамилию на мамину девичью, чтобы не выделяться, — помедлив немного, я добавила: — Игорь Снегирев — мой родной дядя, если что.

— Это я тоже знаю. Его сын и Жилинский-младший попросили тебя найти.

— Черт, — я провела рукой по лицу, как будто это могло облегчить мои страдания.

— И при этом они не исключают вероятность, что ты, — Дима абстрактно потряс рукой в воздухе, словно пытаясь выхватить пальцами подходящее выражение, — ну, того, — наконец договорил он.

Я криво усмехнулась. Безумно трогательно, что эти двое придурков до сих пор не теряют надежды меня найти, и, перепробовав все более надежные способы и связи, обратились к своим, так сказать, фрилансерам. Что ж, это мне даже на руку: раз я все равно собралась жить по поддельным документам, то личность под моими настоящими именем и фамилией лучше и правда считать погибшей. Если Нику с Костей предоставят доказательства моей смерти, то все получится как нельзя удачно, но была одна загвоздка: согласится ли Дима.

Вообще-то, у меня был, наверное, последний шанс восстановить связь с семьей, но какая жизнь меня ждала? Дома я была избалованной капризной девчонкой, не помнящей шестнадцать из шестнадцати лет своей жизни, и неудивительно, что брат относился ко мне предвзято, но он мог объяснить мне все, хотя бы попробовать. То, что я не вернусь домой, я решила для себя и приняла уже давно, примерно тогда же свыклась с мыслью, что скорее всего никогда не увижу родных: хоть я и скучаю временами, но все равно ни о чем не жалею, да и назад дороги уже нет.

В этом случае память как чистый лист оказалась даже полезной: я все равно по-настоящему не вспомнила ни черта из того, что рассказывали мне обо мне же Таля и Ник, и можно было жить без оглядки на прошлое. В это же меня меня разрывало от желания вспомнить каждый гребаный момент своей жизни и докопаться до сути, которая все еще оставалась за завесой тайны. Это желание было сильнее любой амнезии, и в моменты, когда я испытывала самые сильные эмоции, будь то страх, злость или радость, воспоминания яркими болезненными вспышками возвращались ко мне. Самые эмоциональные, сильные, непонятные и очень редкие, но я была рада и этой малости.