Горицвет (СИ)

Поэтому уход из эксперимента Рэя Эрингора мог не просто прервать устойчивую последовательность многолетних трудов нескольких поколений следопытов, рыцарей и ученых. Он угрожал бы разрушением всей, с таким трудом отстроенной архитектуры познания этого, во многом загадочного и все же, не смотря ни на что, такого притягательного миропорядка. Вот почему Эрингора оберегали со всех сторон, почему закрывали глаза даже на весьма грубые нарушения правил эксперимента, которые он все чаще позволял себе. Почему беспрепятственно разрешили Верзевелу, вопреки установленным Семи законам Ордена продолжить путь ближнего рыцаря при особе Наместника, и почему готовы были пойти на куда более существенные отклонения от принятых норм, лишь бы сохранить непрерывность исследования и не дать рухнуть многовековой научно-изыскательской постройке.

Рэя Эрингора один раз по его просьбе и четырежды по настоянию Совета выводили через связной канал в Таврион. Там он проходил весь необходимый комплекс восстановления, усиленный воздействием недавно разработанного мето-препарата, который полностью обновлял энергетику организма, совершенно и быстро восполняя понесенные им потери. Действительно, на родине предков Эрингор преображался, становился прежним, неукротимым и ясным, как свет его мира.

В Открытую Страну он возвращался, казалось, с такой прекрасной подготовкой, что ее должно было хватить, по меньшей мере, на пять-семь лет (в человеческом измерении) непрерывной работы. Однако, не проходило и полугода, как ослабление, расстройство, неадекватность, и как следствие, потеря самоконтроля, повторялись. Вольно или невольно Командор снова вынуждал отключать его от практического исследования. Системность отклонений в его состоянии и обыденном поведении поставили, наконец, Центр исследования и Совет Тавриона в весьма сложное положение. Там начали вынашивать идею так называемой искусственной замены.

Идея предполагала весьма не простой для практического осуществления в условиях Открытой Страны алгоритм мер: перевод Рэя Эрингора в Таврион на постоянное пребывание, перевод на землю эксперимента его клона с установкой между ними фиксированного лонео с помощью ретрансляторов по ту сторону тоннеля вплоть до появления естественно рожденного от женщины-индогена наследника, который, как и во все предыдущие эпохи, должен был сразу перенять весь объем функций главного представителя Высокого Ордена и главного экспериментатора. Таким образом, освобождение Рэя Эрингора от фамильного бремени, казалось, было не за горами. Верзевела чуть ли не одним из первых, помимо самого Командора, посвятили в эти превентивные планы, поскольку до поры он должен был продолжать свою миссию уже при квази-Эрингоре, дабы служить ему верной защитой и всячески поддерживать на первых порах. Но и этим планам воспрепятствовала все та же болезненная непредсказуемость Эрингора.

Чем дольше он оставался в Таврионе, тем заметней росла его подавленность. Восстановленная энергетика таяла буквально не по дням, а по часам. Затянувшаяся релаксация давала обратный эффект. Ни с чем подобным в Центре исследований никогда прежде не сталкивались. Природа столь странной реакции была непонятна. Сам Эрингор довольно долго тоже не мог дать хоть сколько-нибудь внятные объяснения своему состоянию, пока вдруг не сообщил, что вынужден во что бы о ни стало вернуться на землю эксперимента, так как испытывает жесточайшие приступы тоски по тому, другому миру. Это было столь ново и невероятно, что в Центре исследования впервые сильно затруднились с принятием решения. Рэй Эрингор во многом уже сам должен был стать предметом тщательного изучения, поскольку первым из представителей двенадцати поколений гибридных тавров, занятых в эксперименте, явил пример устойчивого очеловечивания.

Само собой его отпустили. Никто и никогда в Таврионе не посмел бы ущемить свободную волю или чей-то осознанный выбор, поскольку никто и никогда в Таврионе не мог заподозрить в свободной воле разумного существа какую-либо опасность. Недаром так потрясло когда-то первых следопытов Открытой Страны соединение разумной жизни с понятием осознанного зла. Сознательное зло, причиненное другим живым существам, в том числе, существам одного вида, вначале вызывало у тавров болевой шок. Открытие же у носителей сознания с самоопределением «люди» способности причинять преднамеренное зло самим себе очень долго отвергалось под видом искажающей трактовки полученного исследовательского материала.