Горизонты вечности

Зачем он мне это рассказывает? Ворошит истлевшие головешки. О такой истине он говорил, увлекая меня с Плато Паприкорна? Наверно, именно об этом узнал дядя Боб. «Кое-что». Козински не решился раскрыть правду тогда в кабинете, надеясь отложить беседу до лучших времён. В Центральной Колее они так и не наступили.

— Знаешь, в чём ирония, Майло? Да, ты и в этой версии реальности работаешь на Банк Времени под протекторатом дяди Боба, но сегодня вы собрались здесь, чтобы отметить день рождения Саймона Трэпта, а не твоё звание менеджера месяца.

— Получается… — начал смекать я, но Вэтло не позволил:

— Твой отец дожил до восьмидесяти восьми, а ты не полез по карьерной лестнице вверх по головам коллег и клиентов. Твоя шкура не столь толста, а совесть ещё не успела атрофироваться окончательно. Ты лучше, как человек, но хуже, как процентщик и агент. Вот такой забавный парадокс.

Для кого забавный, а для кого не очень. Конечно, я всегда осознавал, что во многом именно инцидент с отцом сделал из меня того человека, каким я являлся. Но прежде я не задумывался о своей возможной альтер-ипостаси. Пока память моего текущего аналога оставалась закрытым сундуком, но задержавшись здесь, я бы непременно отпёр его. И самое страшное — убедился бы в правдивости слов Вэтло.

— Это лишь одна из истин, которые я обещал тебе раскрыть, Майло, — невозмутимо продолжил он. — Другая касается всей человеческой цивилизации. У меня есть ответы, ради которых ты опрометчиво помчался на Криопсис. Но вот беда — даже там их не нашлось в полном объёме.

Моложавое лицо Стила искривилось в довольной усмешке. Оказавшись на пороге великих открытий, я не испытывал никаких эмоций. Безвкусный ром не обжигал изнутри, а пение Меган казалось неумелыми потугами начинающей певички пробиться на большую сцену.

Но с усилием подавив отчаяние в зародыше, я будто силой мысли вернул тускнеющему миру краски. Кажется, на мгновение мне удалось нащупать тонкую грань между реальностью и её квазирегенерированным аналогом. Проблема таилась исключительно в субъективном восприятии.

— Так что же такое Паприкорн? — начал я с базового вопроса.

— Подкинутое возвращенцем Бёрном определение весьма удачно, — задумчиво проговорил Вэтло. — Единый Высший Разум. Звучит неплохо, хоть и неполно. Но я не могу описать тебе всю глубину Паприкорна на юнике или любом другом человеческом языке. Чтобы понять, надо попасть туда. — Вэтло поставил между нами глубокую посудину, до краёв заполненную орешками. — Представь себе некое хранилище энергетических наполнителей — энапов, — где концентрируется вся информация Вселенной. Любое разумное существо, обладающее самосознанием, наделяется энапом. Если угодно, это незримая субстанция, накапливающая, как чёрный ящик, все мысли и переживания существа с момента рождения и до самой смерти. Плоть остаётся, а энап возвращается в хранилище и выгружает туда всю информацию. В религиях разных эпох и цивилизаций есть свои интерпретации этого явления, но все религии состоят из одних и тех же запчастей.

Вэтло закинул в рот горсть орешков и принялся жевать.

— Продолжай, — потребовал я и последовал его примеру.

— Без энапа разумное существо лишится самосознания, но энапы — вовсе не собственность существа. Они принадлежат Паприкорну и выдаются во временное пользование. Временное, — он подчеркнул это слово. — А теперь вообрази себе расу, решившую обмануть естественный порядок вещей и присвоить себе энапы навсегда. Одной из такой рас и стали те, кого вы зовёте Экспонатами.

Моя челюсть застыла, а мозг заработал в турборежиме.

— Ты говоришь о бессмертии?

Вэтло покачал головой и уточнил:

— О вечной жизни. Между ней и бессмертием есть существенная разница. Но в целом, верный ход мыслей. Порадуешь ещё сообразительностью?

Так, он раскидал передо мной набор головоломок для школьника и ждал, что я оперативно разгадаю их по имеющимся подсказкам. Ладно, попробуем.

— Экспонаты покусились на вечную жизнь, а она оказалась во Вселенной под запретом. — Я отставил ром и сконцентрировался на орешках. Сейчас нужна ясность сознания. — Паприкорн явился за своей собственностью — энапами — и потребовал вернуть её. Вероятно, такое требование поставило целую цивилизацию на грань вырождения. И что же сделали Экспонаты? — Я помассировал лоб, извлекая из памяти все известные о них сведения. — Они создали закрытый город в пустыне и населили его своими отсталыми копиями… Очевидно полагая, что тем самым спасут хотя бы часть расы от Паприкорна. Не исключено, что с нами они проделали нечто похожее.

Я испытующе посмотрел бармену в глаза. Вэтло не выдавал никаких эмоций.

— В грубой интерпретации близко к истине, — наконец, сказал он. — Разве что Паприкорн не ведёт охоту самостоятельно, для этого существует отдельная раса Охотников за вечно живущими. У Охотников множество линий и ответвлений. Одной из таких линий я и принадлежу.

— После неудачной попытки оседлать джамп-звездолёт?

— Не назвал бы попытку неудачной, — возразил Вэтло. — Мне открылись истины, недоступные прежде ни одному другому человеческому существу.