Горькая полынь моей памяти

  Знал Равиль и то, как бесконечно унизительны для Иванушкиной талоны на бесплатное питание в школе, как малоимущей. Он покупал себе такой же обед и давился склизким пюре с сосисками, только чтобы составить компанию. Вскоре к ним присоединился Дамир, понявший нехитрую игру друга. Файзулин покупал всем по пицце или по пирожку с соком, часто так и не дойдя до своей порции, как и Равиль. Тогда они оставляли свои «вкусняшки» подружке, во избежание «взбучки от родителей». У Иванушкиной в такие дни был ужин.

  Понимала ли Натка? Да. Она всегда была умной, умнее двух мальчишек вместе взятых, включалась в их благотворительную игру, позволяя им проявить благородство и самой выходить из ситуации без ущерба для чувства собственного достоинства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

  К периоду первой влюблённости у Равиля не было ни единого шанса обратить свой взор на другую девушку. Наташа. Натка. Ната. Почти прозрачная, хрупкая, как стебелёк, светленькая – она приковала к себе внимание подрастающего, с южным темпераментом, парня.

  Что делать со свалившейся влюблённостью к подруге детства, Равиль не представлял, как и с лавиной нескромных желаний, будоражащих сердце и тело. Он держался всё так же – рядом, сходя с ума от единого взгляда, прикосновения, дыхания, когда она шепчет на ухо последнюю новость или тайну.

  Он провожал долгим взглядом звонкую блондинку, цепенея внутри и снаружи, когда она пробегала на уроке физкультуры: в белой футболке с эмблемой лицея и шортах. Все девушки были в шортах, но других не существовало для Равиля. Дефилируй они обнажёнными на его парте – он бы не обратил внимания. Он прикасался ладонью к хрупким пальцам, перехватывая школьный рюкзак, провожая домой или отдавая тетрадь по алгебре, и вздрагивал от внутреннего толчка и бури, накрывающей с головой. Натка лишь смеялась, показывая ряд ровных, белоснежных зубов.

  – Эй, ты чего застыл?! – слышал он звонкий голосок.

  – У него столбняк, – раздавался в ухе насмехающийся голос друга.

  – Придурки! – всё, чем отвечала Натка, разворачивалась и уходила, а он шёл следом, как воздушный шарик на верёвочке. Ткни – взорвётся.

  Натка словно не видела, а увидев, начала упражняться в женском коварстве, провоцируя на ревность, нелепость, драки с одноклассниками, сбитые в кровь кулаки и трясущиеся поджилки. Как он пережил это время? Хорошо, что он прожил его. На полную мощь, дыша почти мальчишескими лёгкими, перегоняя кровь почти мужским, взрослым сердцем.

  Через несколько лет чувства Равиля выплавились, закалились, стали негнущимися, такими же нерушимыми, как присутствие Натки в его жизни. Особенно после первой близости, на которую он никак не мог решиться… Серьёзный, ответственный шаг в глазах Равиля превратился в шутку в воплощении Натки.

  Новый год… Начало новой жизни.

  Смешно сказать, но Равиль уже учился на первом курсе института, как и Ната, поступившая в медицинский, а близости между ними не было. Не случилось. Не сходились воедино время и место. Не в огороде же… Его сверстники практиковали, а он не мог, не с Натой.

  Для чего ей учиться в медицинском, Равиль искренне не понимал. Зачем его жене сложное образование, для чего терять время, здоровье на обучение специальности, не несущей ничего, кроме головной боли, людской неблагодарности и маленькой зарплаты. Не понимал, но смирился. Принял яростное желание Наты закончить именно этот вуз, стать врачом. «Уважаемым человеком», – твердила Ната. Уважаемой женщиной…

  Накануне поступления они поругались первый раз в жизни, тогда же Равиль понял – он поступится чем угодно ради Наташи. Она не проходила в вожделенный институт в родном городе, и не прошла бы, не хватало связей. Зато талантливую девушку, медалистку, призёршу олимпиад с распростёртыми объятиями ждали в Меде в Нижнем Новгороде.

  Естественно, Равилю в голову не могло прийти, что Натка соберётся уехать, и ещё более естественно – ей пришло. Он всё спланировал, всё было просто в его вселенной, и всё шло под откос в её. Натка сказала, что поступит в медицинский, даже если он будет в Арктике, и плевать она хотела на планы маменькиного сыночка Юнусова.

  Одним запросом в Гугле он нашёл институт рядом с Медом в Нижнем и решил, что поедет за Наткой – не Арктика, в конце концов. Тогда же он выдержал первый, серьёзный натиск матери, считавшей, что школьная привязанность сына должна сойти на нет. Не сошла. Не могла. На шахматной доске жизни Равиля существовала лишь одна фигура – королева. И это была не мать, уже очень давно. Может, с того самого первого дня, как он увидел в кухне своего дома сопливую девчонку с разбитыми коленками.

  – Слышал, Иванушкина по баллам не проходит в медицинский? – походя поинтересовался Файзулин Арслан, у которого с шестнадцати лет подрабатывал Равиль наравне с Дамиром.

  – Нет, в Нижний берут, – буркнул он.

  – И ты, значит, собрался в Нижний?

  – Да. – А что скрывать? Собрался. Матери скорую вызывали, давление подскочило, но он не изменил своего решения.