Горькая трава полынь. Книга первая

Что-то неправильное было во всем происходящем, что-то резко диссонирующее с внутренними ощущениями Владыки. Он смотрел на замершие в воздухе руки и готов был поклясться, что они принадлежат женщине. Такие руки нужно было целовать: нежно, страстно, чувственно касаясь губами светящейся атласной кожи на сгибе ладоней, упоенно вдыхая тонкий аромат невинности и чистоты.

Элл непонимающе встряхнул головой, прогоняя назойливый морок. Да нет же. Перед ним стоял парень, с четко выраженной мужской аурой, короткими волосами, по-юношески худощавым телосложением и светящимся в глубине серых глаз упрямством.

— Владыка, — Амир резко поднялся со стула, почтительно склонив голову.

— Не надо, — устало повел рукой Элл. — Мы же друзья. Ты очень талантливо играешь на арфе, Амир. Я впечатлен.

— Спасибо, — Ами суетливо забегала взглядом по своей одежде и, не обнаружив в своем облике ничего подозрительного, облегченно вздохнула. — Я учился у лучших придворных музыкантов в Арум-Рисире.

— Ты неплохо здесь обустроился, — Элл широко повел рукой, обозначая пространство комнаты, в которой царил идеальный порядок, и слегка улыбнулся, заметив на пареньке новый эльфийский наряд.

— Здесь все были очень добры ко мне, пока вы отсутствовали, — смутилась Ами, пряча ладони в широкие рукава. Девушке не понравилось то, как странно и пристально эльф разглядывал ее руки.

— Ты уже обедал? — лишенный возможности видеть не дающие ему покоя руки Амира, Элл теперь смотрел на лицо юноши, рассеянно разглядывая его губы. Губы были мягкими, пухлыми, совсем как у девушки, и мужчина ужаснулся тому, куда его завели собственные мысли. — Я хотел пригласить тебя составить мне компанию за трапезой, а заодно и побеседовать.

— О чем? — напряглась Ами.

— Да о чем угодно, — пожал плечами Элладриил. — Можно о музыке… Я за два дня порядком подустал от разговоров о политике и делах. Ты, кстати, поешь так же хорошо, как играешь?

Амирэль отвела взгляд, не смея врать эльфу прямо в глаза, и отрицательно качнула головой:

— Ужасно. Если не хотите, чтобы у вас под окнами выли все уличные собаки, лучше не просите меня спеть.

На самом деле исполнением Амирэль заслушивались не только родные, но и посещавшие их столичный дом гости, утверждавшие, что голос у старшей дочери генерала имеет редкое глубокое, бархатистое звучание. Вот только Владыке его слышать было категорически недопустимо.

Элл неожиданно рассмеялся.

— А ты знаешь, Олли тоже всегда говорила, что ее пению могут позавидовать воющие на луну волки. Пойдем, расскажу тебе, как однажды, когда мы были в гостях у лесных эльфов Лорнтарриэнна, король Менульдир подарил ей свой лук, лишь бы она больше никогда не подпевала эльфам.

Взяв Амира за плечо, Элл потащил паренька к Лунной беседке, где для них уже накрыли стол. Попутно рассказывая об их с Оливией приключениях, Владыка на какой-то миг удивился самому себе. Никогда еще он не был столь искренен и откровенен с малознакомыми людьми, а юный сирота почему-то вдохновлял мужчину на почти отеческую заботу и совершенно необъяснимое доверие, словно рядом был кто-то родной и невозможно близкий, способный понять его с полуслова. Истолковав свою странную привязанность к мальчику тем, что за него просила Оливия, а значит, и для нее Амир был кем-то очень дорогим, Элл расслабился и мгновенно переключился на беседу. Он вдруг почувствовал, что усталость, накопившаяся за последние дни, рассеивается словно утренний туман, а мысли об Эатари вместо привычной боли приносят свет и тепло его измученной душе.

Уже очень давно светлый повелитель не получал такого удовольствия от обычной беседы за трапезой. Мужчина с воодушевлением отвечал на вопросы Амира об обычаях и традициях эльфов, попутно вспоминая смешные истории из своего детства и юности. Странный случай: из памяти всплывали совершенно забытые эпизоды его жизни. Он и не думал, что прожитые мгновения, проплывающие перед глазами ярким шлейфом событий, способны доставлять столько радости и удовольствия. Это как вернуться в детство — вновь почувствовать безудержный восторг, когда сильные руки отца подбрасывают тебя вверх, а стоящая за его спиной мама весело смеется с тобой в унисон.

— Чуть не забыл, — внезапно воскликнул Элл. — Я ведь обещал тебя угостить эльфийским вином. Мы же должны отметить твою новую жизнь в Айвендрилле.

Владыка быстро подал знак слугам, чтобы принесли столетнего Кирти*, и Ами, испугавшись, что крепкое вино мгновенно развяжет ей язык, деликатно напомнила:

— Вы обещали, что по приезду определите меня в ученики к дворцовому целителю.

— Ах, да… Я хотел представить тебя Манэльдору, — улыбнулся Элл. — Я и забыл. Тебе так не терпится учиться? Успеешь еще. Отдыхай, получай удовольствие. Разве тебе здесь плохо?

— Хорошо, — вскинулась Ами, — но я хотел бы быть полезным и чем-то заниматься, чтобы иметь возможность обеспечивать себя.

— Ты о деньгах? — удивленно приподнял брови Элл. — Скажи, что ты хочешь, и я тут же прикажу принести тебе это.