Горькая трава полынь. Книга вторая

    Нэсс тяжело вздохнул, а Шаград легко коснулся рукой терновой стены за спиной генерала,и она вдруг под громкий вздох толпы осыпалась наземь серым прахом.

    Орк отвёл свой взгляд от мужчины, устремив его вдаль, и хотя Элладриил давно исчез из поля зрения, шаман всё же попросил нелюдя:

    - Не нужно ему мешать. Он знает, что делает.

    Если бы Элл в этот момент мог слышать Шаграда, то с абсолютной уверенностью сказал бы, что тот не прав. Владыка Айвендрилла понятия не имел, зачем и куда увозит Амирэль. Что-то внутри заставляло его бежать с любимой на руках без оглядки, подальше от раненых, убитых, чужого страха, боли и всего того ужаса, что сеяла за собой любая война. Если бы Элладриил мог летать, как Оливия или Касс, то непременно унёс бы Ами в Эльву - туда, где шумели серебряной листвой вековые маленорны, беспечно пели звонкоголосые птицы, манила мягкостью зелёного ковра душистая трава; туда, где царил мир и покой.

    Сейчас, куда ни кинь взгляд, простиралась степь, бескрайняя, как океан. И замедливший бег норвил теперь, казалось, плыл сквозь неё, пытаясь догнать тонущее в её изумрудных водах солнце.

    Закат плавил день. Зыбко колыхался на стыке горизонта волнами фиолета и пурпура, загораясь на самой кромке насыщенным индиго. В высоком небе отрывисто плакал сокол, удушающее пахли левкои,и пронзительно громко по затихшей в ожидании ночи степи разносился мерный стрёкот кузнечиков.

    Элл остановил норвила и, спрыгнув с его спины, осторожно взял на руки Амирэль.

    В груди болезненно заныло, как только он, опустив любимую на землю, взглядом прошёлся по тонкой, словно ивовая лоза, фигурке девушки, кажущейся в его объёмной одежде еще тщедушней. Она была такая лёгкая, почти невесомая. Былинка на ветру. Мороз продирал по коже от ощущения хрустальной хрупкости её тела и той чудовищной силы, что была скрыта в нем.

    - Ами, - видя, что девушка твёрдо стоит на ногах, но смотрит куда-то сквозь него, ласково позвал её Владыка. - Скажи мне хоть что-нибудь, любовь моя, – обняв ладонями нежное лицо, он с надеждой заглядывал в серые омуты её глаз,тщетно пытаясь найти в них хоть какой-то проблеск сознания.

    Пустой и безжизненный взгляд Амирэль кроил эльфу сердце, словно кто-то резал его тупыми ножницами. И если бы это могло вернуть прежнюю Ами обратно, Элл и вовсе вырвал бы его из груди. Когда-то она вернула его из-за Грани поцелуем,и, не зная, как еще может ей помочь, Владыка коснулся губами тёплых губ девушки, вкладывая в это прикосновение все переполнявшие его душу чувства: горечь раскаяния, страх потери и трепетную любовь. Чистую, не замаранную ревностью, обидами, собственной гордыней. Любовь, цветущую в его сердце прекрасным мелесом.

    - Помнишь? - порывшись в кармане, Элл схватил ладонь Ами, вложив в неё янтарь с клевером, который всегда носил с собой с тех пор, как девушка ему его отдала. - Ты сказала, что хочешь, чтобы я был счастлив. Так получилось, что я не могу чувствовать себя счастливым, когда рядом нет тебя. Мир блекнет,теряет краски, умирает, когда ты не со мной. Без тебя меня просто нет… Я люблю тебя, Амирэль, - нежно целуя лоб, веки, нос девушки, низко и хрипло повторял Элл. - Ты лучшее, что случилось в моей безрадостной и одинокой жизни. Вернись ко мне! Верни мне моё сердце! Я ведь умру без тебя, родная...

    Глядящие куда-то в одну точку глаза Амирэль вдруг увлажнились, и побелевшие губы слабо шевельнулись, медленно возвращая свой цвет.

    - Nin hаrmа*(Моё сокровище), - чувствуя, как горячие слезы безжалостно режут глаза и бегут по щекам, прошептал Элл. - Nin аnоr, nin оrе…* (Моё солнце, моё сердце…)

    Упав на колени, он бессильно уткнулся лбом в живот девушки, смиренно признавая за ней право быть над всем: над его самолюбием, над его тщеславием, над его гордостью и амбициями. Потому что без неё эта жизнь ему была просто не нужна.

    - Прости меня. Прости за то, что был слеп и глух! Прости за горечь слов, за боль воспоминаний!.. Прости, что не узнал с первого взгляда, что мучил непониманием, обидами и ревностью...

    Простые и искренние слова шли от самого сердца эльфа, и впервые в жизни ему не стыдно было признаваться в своей слабости и несовершенстве. Здесь и сейчас он был самим собой, обычным мужчиной – ошибающимся, сомневающимся и... безумно влюблённым.

    Качнувшись, Ами, как подкошенная, рухнула на землю рядом с Элладриилом, обхватив ладошками его лицо:

    - Нет, что ты! Это я должна просить у тебя прощения! За обман, за малодушие, за трусость... – испуганно лепетала она.

    - Нет... молчи! Не говори так... – закрывая рот любимой поцелуем, лихорадочно повторял Элл. – Ты ни в чем не виновата, это всё я... Я старше, опытнее, умнее, я должен был увидеть, понять, догадаться...

    - Ты не мог, ты просто не мог, - роняя слёзы, отчаянно трясла головой Ами, пытаясь убедить своего эльфа в обратном. - Я сделала всё, чтобы ты не догадался. В этом нет твоей ошибки и вины... Это я... Это всё я!