Горькая трава полынь. Книга вторая

    Бесконечно растянутый миг, когда говорят только сияющие любовью и нежностью глаза. Рваное дыхание согревает губы,и всё начинает меняться... В голове, в сознании, в теле.

    Разгорячённый шёпот мужчины сводит с ума, жаркими мотыльками порхает по ставшей невероятно чувствительной коже. Все плывёт перед глазами, плавится, и кажется, что ты - тёплая волна, созданная лишь для того, чтобы любить, согревать и нежить.

    Прелюдия ласковых рук Элладриила заставляла Ами плакать и смеяться. Что-то невероятное было в его поцелуях и трепетных прикосновениях. Какая-то головокружительная лёгкость, отключающая все запреты и контроль, сладкое удовольствие, граничащее с мýкой, когда нужда заполнить любимым мужчиной пустоту внутри себя становится болезненно-невыносимой, до мурашек по всему телу, до дрожи, до воя.

    Не было сейчас для Амирэль ничего важнее подвижных изгибов мышц под ладонями, жарких ласк эльфа и откровенного желания, написанного на любимом ею лице. Сейчас, когда Элл смотрел ей в глаза, звал по имени и нетерпеливая дрожь его тела передавалась ей, Амирэль хотела только, чтобы он не останавливался. Не лишал её своего родного тепла, нежности своих рук и того счастья, что дарила ей их близость.

    Текучее движение внутрь. Ами прогнулась в спине, задыхаясь от невероятного ощущения наполненности – древнего, непостижимого. Уткнулась носом в шею Элладриила и, шалея от его запаха, застонала в голос, запуская руки в длинные волосы своего эльфа.

    Как остро сейчас ощущалось бешеное биение его сердца! Как сладко замирало собственное! И что-то невероятное происходило с Амирэль, когда, медленно и тягуче двигаясь в ней, Элл смотрел в её глаза. Там, в зеркалах его души, она открывала для себя новый мир, маленькую вселенную для двоих. Где нет разделения на «я» и «ты» - есть только «мы». Абсолютное единство душ и тел. Так откровенно. Так тесно. Так глубоко...

    В этом таком понятном для неё мире смысл имели лишь влажное дыхание любимого на коже, солоноватый вкус его тела на губах, сильные руки, обнимающие её лицо, и сумасшедшая потребность дарить ему себя. Каждую клеточку. Душу на раскрытой ладони.

    Бери! Делай, что хочешь! Она твоя!

    Небо над головой темнело, мерцало звёздами, и их сияние серебряными искрами играло в белоснежных волосах Элладриила, бравшего свою жену с той безграничной нежностью, с которой только действительно любящий мужчина прикасается к своей женщине, чувствуя каждый её вздох, понимая малейший жест.

    Искупая любовью прошлые ошибки, светлый Владыка растворялся в своей Амирэль, выполняя каждое слово данной ей клятвы. Этой ночью он был воздухом в её лёгких, огнём в её крови, безбрежным светом в её сердце, бесконечным продолжением её самой.

ГЛАВА 37

    Сгущающаяся темнота наползала на Роггерфол, но на улицах его, освещённых огнями тысяч зажжённых факелов, было людно, как днём. Жители столицы не расходились, ожидая, что новый фэа-торн выступит перед ними с речью. А Нарварг всё медлил, потому что сказать им в данный момент ему было нечего. Ему казалось, что победа вышла какой-то корявой и неубедительной. Если Азеронд был убит Чёрным Ястребом под стенами города,и труп его, выброшенный в сточный ров, клевали вороны,то Асгар словно сквозь землю провалился.

    В поисках сына Конгуда Кровавого дроу и орки стали обыскивать дома горожан, и хотя лишнего себе никто не позволял, выглядело это со стороны так, словно воины Нарварга мародёрствовали и рыскали в поисках трофеев.

    Орки, привыкшие за время правления Асгара к произволу ширгов, не оказывали никакого сопротивления и не задавали вопросов - с молчаливым смирением наблюдали за врывающимися в их дома незнакомцами и опускали головы, стараясь не смотреть им в глаза.

    Такое настроение населения не придавало Нарваргу уверенности в себе, он чувствовал себя сейчас не освободителем, а очередным тираном. А его опасающиеся провокаций друзья ни на шаг не отходили от своего фэа-торна с тех пор, как его войска заняли город.

    - Либо в Ρоггерфоле у Асгара есть какой-то тайник, либо его кто-то укрывает, – тихо шепнул мрачному Варгу на ухо Тург.

    - Если он отсиживается у кого-то под полом или в схроне* - искать его равно, что иголку в стоге сена, – посетовал Олог. - Эдак он там бесконечно сидеть может. А то, гляди, ещё по-тихому выползет ночью, прирежет кого-нибудь из городской охраны, да и сбежит.

    Задумчиво жевавшая губу Эстэ вдруг огляделась по сторонам и спросила:

    - А где жил Асгар? Кто-нибудь может показать?

    - Можно слуг в замке расспросить, - почесал затылок Олог. - Не удивлюсь, если эта гнида занимала комнату Урхурта.

    Нарварга передёрнуло, а сжавшая его ладошку Эстэль решительно завила:

    - А ну, пойдём! И мне нужен Туман. Позвать сможешь?