Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В контексте упрека Горького в адрес Льва Толстого нельзя не отметить, что сам он точно также не желал участвовать в коллективных протестах. Так, например, по свидетельству Бен-Цион Каца, чьи воспоминания цитировались выше, когда

суворинское «Новое время» опубликовало статью против Михайловского и в этой статье он был назван «хамом», <…> Горький, возража<я> против протеста в печати, <…> объяснил, что он вообще против протестов, так как они не производят должного впечатления [Агурский-Шкловская. С. 439].

Во время дела Бейлиса Горький также уклонился от участия в коллективных акциях протеста, в частности манифестации против антисемитизма в России организованной по инициативе БУНДа российскими и французскими социалистами в Париже. В своем письме по этому поводу от 19 апреля 1912 года, посланному в газету «Юманите», он заявлял:

каждый раз, когда мне нужно принять участие в процессе против клеветников, обвиняющих евреев в фанатизме, я бываю смущен, ибо не уверен, насколько это будет полезно, ибо для распространяющих расовую клевету этот протест ровно не значит ничего, а до народных масс он не дойдет [Агурский-Шкловская. с. 138–139].

Однако же имя Горького стоит в первом ряду подписантов воззвания «К русскому обществу: По поводу кровавого навета на евреев», составленного В. Г. Короленко[371]. В частной переписке Горький также не скрывает своего гнева и возмущения по поводу этого грязного судилища:

Горький М. — Плеханову Г. В.

11 октября 1913 г., Капри

… Дело Бейлиса натянула мне нервы так, как никогда не была со мною, — читая отчеты «Киевской мысли», чуть не реву со стыда и зла. Я уверен, что это грязное лживое «дело» не только утвердит в Европе мнение о нас, как об азиатах и дикарях, но, — что гораздо хуже, — финансовой. Отомстят нам за это «дело» и — будут правы, как бы жестоко не отомстили.

<…> Я уверен также, что в будущей драке мы останемся одни без союзников, и что симпатии культурной Европы будут не на нашей стороне[372] [АГУРСКИЙ-ШКЛОВСКАЯ. С. 147].

Горький М. — Ладыжникову И. П.

29 октября 1913 г., Капри

…Длительно переживаю процесс Бейлиса <…>. Но в костре гнева и тоски, стыда и обиды есть уголек надежды: а что, как эти 12 мужичков[373] скажут: нет не виновен!?

Вы представляете, какой это будет праздник на нашей — демократической — улице! Я знаю, конечно, что чудес не бывает, особенно бедна ими область социальной психологии, но всё-таки — в этом случае — хочется чуда!

Ведь лишь оно спасет нас от мирового позора!

По окончанию процесса Бейлиса Горький послал в газету «Русское слово» приветственную телеграмму с выражением своей радости по поводу оправдания подсудимого, а в письме к большевику Е. К. Малиновскому заметил:

…неожиданный конец процесса Бейлиса странно обрадовала меня! Вот вам и «простые, серые люди» [АрГ. Т. 15. С. 358].

Вернувшись в СССР и встав у руля советской писательской жизни, Горький никогда не забывал о еврейской литературе[374].