Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В 1935 году Горький предлагал тогдашнему секретарю Союза писателей СССР А. Щербакову [которого Сталин приставил к нему в качестве партийного «надзирателя» [ГРОМОВ][375]] включить главы по древней еврейской истории в историческую хрестоматию, а в 1936 году, незадолго до смерти, также безуспешно просил директора Главлитиздата <…> издать архив известного еврейского деятеля, [историка и] редактора журнала «Еврейской летопись»[376] Льва Айзенберга. <…>

Упомянем здесь же, что, что в 1932–33 гг. Горький подготовил издание сборника своих произведений о евреях, которое по неизвестным причинам не была осуществлено. Хотя Горький <…> не <с>мог повлиять на улучшение отношений власти ивриту и вообще к еврейской культуре, к нему долгое время обращались за помощью против преследований. Очень ярким документам такого рода является <…> письмо Горькому участников нелегальной конференции учителей иврита, состоявшейся в конце июня 1928 года в окрестностях Твери <…>. Неизвестно, ответил ли Горький на это обращение, но <…> с середины 1928 года он существенно усиливает свои печатные выступление против антисемитизма в Советском Союзе.

Одним из последних обращений к Горькому преследуемых деятели Еврейской культуры было письмо поэта Хаима Ленского[377], посланное Горькому из Мариинского лагеря. В этом письме Лепский <погиб в ГУЛАГе в 1943 г. — М. У.> рассказывает, что он осужден на пятилетнее заключение только за то, что пишет на иврите, языке Библии, языке, на котором писал Х. Н. Бялик [АГУРСКИЙ-ШКЛОВСКАЯ. С. 22].

Горький и Зиновий Пешков

Что же касается домашнего окружения Горького, т. е. людей, с которыми писатель подолгу жил, что называется, бок о бок, то здесь евреи не просматриваются, за исключением одной колоритной фигуры — Зиновия Пешкова, крестника и названного приемного сына. Зиновий постоянно обретался в горьковском доме на Капри в 1907–1910 годах, затем в Берлине в 1921 г. Между Зиной — так писатель и все домашние звали Зиновия, и Горький сложились очень тесные отношения настоящий семейный близости — см., например, [АрГ. Т. 7. С. 145, 155, 158, 161, 170]. Однако, как это часто наблюдается в семьях художественно одаренных натур, здесь очень часто возникали конфликты на личной почве. Причинами их становились как внутрисемейные неурядицы, в том числе и затянувшийся у Зиновия поиск своего жизненного пути, так и расхождения в политической ориентации. Однако, несомненно, очень примечательно, что в минуту душевного одиночества в письме к их общему другу — Екатерине Пешковой, Горький говорит такие слова в адрес приемного сына:

Скоро вот стукнет мне сорок лет, людей за это время видел я — несть числа, а ныне чувствую, что всего ближе мне — Зиновий, сей маленький и сурово правдивый человек, за что всюду ненавидим, — да попугай, милейшая птица.

В 1927 году, после коренного разворота Горького в сторону сталинского СССР, отношения между отцом и сыном были разорваны навсегда.

Зиновий Пешков — самая яркая исторической личностью из всего ближайшего окружения писателя, через всю свою бурную жизнь боевого офицера, разведчика и дипломата пронес в своем сердце чувство любви и нежности к Горькому. По свидетельству современников, узнав о его кончине в Москве, Зиновий в сердцах воскликнул: «Мой любимы отец! Они его убили!»