Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

18 июня 1940 года, после поражения Франции в войне, генерал Шарль де Голль выступил с обращением к народу, в котором сообщил о своём решении покинуть Родину и возглавить движение «Свободная Франция» в Лондоне. Узнав об этом, Зиновий Пешков решил присоединиться к своему старому другу, но, не успев покинуть Францию, попал под арест и был приговорён к расстрелу за антинацистские высказывания. Накануне казни Пешков разговорился с часовым и предложил ему сделку — золотые часы с надписью «Сыну Зине Пешкову от отца Максима Горького» в обмен на гранату. Тот согласился, и на следующий день Пешков взял в заложники одного из немецких офицеров, выдернув чеку зубами и прижав гранату к груди. Находясь в тесных объятиях со своим заложником, Зиновий отправился в аэропорт, где, продолжая угрожать гранатой, потребовал предоставить ему самолёт для полёта в Гибралтар. Это требование было удовлетворено. В конце 1941 года де Голль отправил полковника Пешкова в Южную Африку в качестве представителя «Свободной Франции». В 1942–43 годах он занимался организацией охраны транспорта союзнических войск, параллельно проводя дистанционную разведку и устанавливая дипломатические контакты на Мадагаскаре, где с мая по ноябрь 1942 года проходила операция британских, австралийских и южноафриканских войск против вишистского правительства и японцев. Однако основной задачей, которую де Голль ставил перед Пешковым и с которой тот блестяще справился, были переговоры с бурами о поставках оружия «Свободной Франции». В 1943 году Зиновию Пешкову было присвоено звание генерала, а ещё через год он получил статус посла. Современные французские политики и историки высоко оценивают деятельность Пешкова по налаживанию отношений между Францией и ключевыми государствами Дальнего Востока, но отчёты о его работе до сих пор находятся под грифом «секретно». Зиновий Пешков имел пятьдесят наград, в том числе Большой крест Почетного легиона, а выйдя в отставку в 1950 году, до конца своей жизни оставался на дипломатической работе.

Он умер в Париже в 27 ноября 1966 году. Хоронили Зиновия Пешкова в Сент-Женевьев-де-Буа как национального героя, при огромном стечении народа. Он пожелал быть похороненным в изножии ксенотафа его старого друга героини французского движения Сопротивления княгини Веры Оболенской[381]. Согласно завещанию на его надгробной плите под православным крестом высечено лишь три слова: «Зиновий Пешков, легионер» и даты жизни и смерти[382]. Похороны урожденного еврея-нижегородца, дослужившегося во Франции до звания бригадного генерала (Général de brigade), стали одной из самых пышных и торжественных траурных церемоний за всю послевоенную историю Франции [ВАСИЛЕНКО].

Согласно завещанию бригадного генерала французской армии[383] Зиновия Пешкова он брал «с собой в могилу, — портрет Алексея Максимовича Горького, Военную медаль и Большой крест Почетного легиона» [ПАРХОМОВСКИЙ (I) и (II)].

Горький в воспоминаниях современников-евреев

В заключение приведем еще несколько «знаковых» эпизодов имеющих непосредственное отношение к заявляемой нами теме.

Случайно познакомившись с больным еврейским юношей[384], считавшимся литературным вундеркиндом, — Самуилом Маршаком, Горький, заинтересовавшись его литературными опытами, помог ему переехать в Ялту, поступить там в гимназию и начать лечение. В начале ноября 1904 года Горький в письме к Е. П. Пешковой в Ялту спрашивал:

Что ты не пишешь о Самуиле? Какой он? Как живет? Пишет ли он стихи и пр.? [ГОРЬКИЙ (I). Т. 28. С.].

А вот как описывает пятьдесят лет спустя свою первую встречу с Горьким сам Самуил Маршак, ставший к тому времени одним из самых знаменитых и читаемыхзнаменитым советских писателей: