Горький принц (ЛП)

“Мы не отвлекались”. Ложь. Я даже не сказал ей, почему отвел ее в сторону. Я планировал спросить, знает ли она, где сейф ее отца. Что-то подсказывало мне, что она расскажет. Моя девочка с корицей была такой доверчивой, что у меня волосы на затылке встали дыбом в знак предупреждения.

“ Ты уверена? — спросил он с подозрением на лице.

— Да, — процедила я сквозь зубы.

“ Ты трахнул ее? Красный туман застилал мне зрение. Что-то в том, что мой брат намекал на что-то интимное о Рейне, вызвало во мне вспышку ярости.

“ Нет, ” буркнул я. — Но если ты задашь этот вопрос еще раз, я разобью твое хорошенькое личико.

— Полагаю, она не хотела тебя, — насмешливо заметил Данте, закатывая глаза.

“ Думаю, что нет. Лучше было позволить ему поверить в это. Это избавило бы меня от долгого разговора.

“Ну, ты можешь диктовать практически все, но ты не можешь диктовать женщине, что ей нужен член, даже если он твой”. Не повезло, что он отказался от этого. Иногда я задавалась вопросом, жил ли Данте, чтобы заставить меня сорваться. Я приоткрыла окно, желая, чтобы запах корицы улетучился. Было трудно думать, когда все это окружало меня. Сквозь приоткрытое окно доносились сирены, гудки машин и даже итальянские ругательства. — Мы могли бы поменяться местами, и я возьму Рейну.

“ Нет. Слово прорезало воздух резким тоном, почти рычанием, и уголок губ Данте понимающе приподнялся. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что медленно, но верно Рейна действовала мне на нервы. Поэтому я решил изменить ситуацию. “Как все прошло с Фениксом?”

Выражение его лица потемнело. “Мне следовало позвать Рейну. Меньше болит голова. Я даже не могу с ней поговорить, печатать в приложении ”Заметки" туда-сюда уже надоедает".

“Тогда учи английский”, - отрезал я. “Именно этим я и занимаюсь”.

— Еще одна причина для тебя взять “Феникс”.

Он не обманул меня; я знала своего брата. Напряжение, накалявшееся между ними, не ускользнуло от меня. Я заметила это еще в клубе, и с тех пор эти двое каждый раз обменивались взглядами.

— Работай над своим планом с Фениксом и держись на хрен подальше от Рейны. Мои глаза сузились, когда я грозила вспылить. “Теперь отвечай на вопрос. Ты узнал что-нибудь от Феникса?”

“ Нет, ” процедил он сквозь зубы. — Она отказывается разговаривать со мной.

“Так, так, так. Похоже, ее не оговорили, брат. Ты должен улучшить свою игру”.

Возможно, такова была конечная судьба братьев Леоне. Быть поставленными на колени сестрами Ромеро.

26

РЕЙНА

A

прошел день с моего первого поцелуя. Два дня с тех пор, как мы приехали в Венецию. Двенадцать лет прошло с тех пор, как я переступила порог маминой комнаты.

Все еще спали, когда я приоткрыла дверь в прошлое и вошла в комнату, задрапированную белыми простынями и секретами. Может быть, даже кошмары.

Мои глаза обшаривали пространство, пытаясь вызвать что-нибудь, что могло бы заменить воспоминание о ее смерти. Была ли она счастлива здесь вообще? Улыбалась ли она? Я не мог вспомнить. Единственное, что я знал наверняка, так это то, что она покончила со всем этим здесь.

Я прошел в ванную комнату и поймал свое отражение, призраки затаились в моих глазах. Та же ванная, где она покончила с собой. Та самая ванная, которая навсегда изменила нашу жизнь.

В животе у меня заурчало, по коже побежали холодные мурашки. Сердце бешено колотилось, вызывая острую боль с каждым ударом. Воспоминание обрушилось на меня, как приливная волна.

Я нахмурилась, услышав крики. Крики папы и мамы. Я никогда раньше не слышала, чтобы они кричали. Оглянувшись, я обнаружила, что моя сестра крепко спит. Не желая будить ее, я выскользнула из кровати, осторожно, чтобы не сдвинуть ее слишком сильно. Другие чувства Феникс были острее моих. Мама сказала, что это компенсировало ей потерю слуха.

Мое сердце бешено колотилось в груди, я на цыпочках спустилась по лестнице в ночной рубашке и пошла на громкие голоса в библиотеку папы. В доме было темно. Холодно, даже летом. Куда бы я ни посмотрела, везде были сквозняки и древность. Нашей семье не было места в этом доме.

С каждым шагом я приближалась к крику. Папа казался сердитым. Мама громко плакала.

Разбей!