Горький привкус любви

– Но в какой-то момент пустой холодильник становится убедительнее пестрящего событиями телевизора, который люди перестают слышать. Нельзя посредством психологического шока внушить мне политическую идею. Напугать можно, убедить – нет, – настаивал Семен.

– В таком случае целенаправленно нагнетается какая-то важная для людей проблема, лучше всего – реально существующая. Например, угроза терроризма. Чрезмерное внимание к ней СМИ имеет целью взбудоражить народ, вызвать протестную реакцию, чтобы люди сами потребовали покончить с этой проблемой. И тогда им не до таких мелочей, как пустой холодильник.

– Меня в этом контексте больше волнует вопрос, кто именно является проповедником государственной политики, – заметил Глеб. – Лично я абсолютно советский человек, и потому готов идти на баррикады ради Отечества и своих убеждений. Но! Включаю телевизор – и вижу на экране типа, как там его… не могу сейчас вспомнить фамилию… ну, да это и не важно, – который призывает всех говорить правду, а сам постоянно нагло и цинично лжет, да и поет явно с чужого голоса. У таких как он за душой нет ничего святого – для них кто платит, тот и бог. Естественно, у меня возникает чувство протеста. Нет, я не отказываюсь от своего мировоззрения. Оно – мое. Но на баррикады уже не рвусь, потому что со знаменами там будут стоять подобные ему типы. Причем не в авангарде, а где-нибудь в безопасном местечке, чтобы в случае чего можно было быстро слинять и переметнуться в стан более сильного противника.

– Я вот совершенно не понимаю, – недоумевал Семен, – неужели руководители СМИ не фиксируют психологическое восприятие аудиторией носителей информации? Вот, например, ведущая Первого канала такая милая и славная, что с удовольствием веришь всему, что она говорит. Но сейчас на экране все чаще появляются личности, напрочь лишенные какой бы то ни было харизмы, в том числе многочисленные политологи и иже с ними. Один без конца, по поводу и без, мерзко ухмыляется, другой орет как оглашенный, третий, войдя в раж, брызжет бешеной слюной… Душераздирающее зрелище! Если даже в принципе ты с ними согласен, все равно на эстетическом уровне происходит отторжение и твой личный энтузиазм сходит на нет.

– А еще взяли моду для усиления эмоционального воздействия демонстрировать так называемое социальное одобрение, включая запись шума в зале, – добавил Костя. – Ну ладно бы делали это с умом, а то взяли пятисекундный фрагмент и присобачивают его к месту и не к месту. А знаете, я тут вспомнил, как еще в девяностые годы ученые обнаружили, что благое намерение сгладить монотонность работы за компьютером посредством воспроизведения звукового фона лесной жизни привело к обратному эффекту – психологическому срыву бедных компьютерщиков. «Как? – спросите вы. – Идея-то ведь определенно хорошая». И результат был бы такой же, если бы не ограничились бесконечным повторением десятиминутной записи. На слух это не воспринимается, но мозг четко фиксирует повторы, которые в результате не способствуют расслаблению, а, напротив, раздражают человека. Пропаганда – это наука, а не оголтелый ор.

Они могли так спорить часами, а еще говорить о самом сокровенном или просто болтать о пустяках, получая огромное удовольствие от общения друг с другом.

***

Глеб давно мечтал показать Полине Грецию – родину своих предков. Но когда наконец появилась такая возможность, возникла неожиданная проблема: на этот раз ей не с кем было оставить Егора. Кирилл, который всегда радовался возможности провести время с сыном, уехал в Германию на симпозиум хирургов, а ее лучшая подруга Светка в очередной раз вышла замуж и опять неудачно – ее новый муж оказался алкоголиком, и потому вариант пристроить мальчика к ней даже не рассматривался.

– Ну что ж, значит, мы возьмем его с собой, – решительно заявил Глеб.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Полина, не волнуйся, – поспешил успокоить ее Глеб, с присущей ему чуткостью мгновенно поняв причину ее сомнений. – Разумеется, мы поселимся в разных номерах. Ну так как, едем?

– Едем, – смеясь, ответила Полина.

***

Из дневника Глеба:

Как мало нужно для счастья! Красивая природа, рядом любимая женщина и ее славный сын, жестом, взглядом и словом умножающий ее.