Горький привкус счастья

– Знаешь, когда я догадалась? Когда увидела ее у Софьи. Я знала, что-то подобное случится. У таких… – Лера не могла подобрать выражение, соответствующее людям, способным любить. – У таких, как она, получается.

– Лера, я виноват перед тобой?

– Не знаю. Может, и виноват. Может, я тебе еще и отомщу.

Лера сощурила глаза, заново рассматривая Стрельникова. Он был другой и совершенно ей не интересный. Влюбленный мужчина всегда выглядит по-другому. Если бы кто знал, как она устала от него и его правильности. И зачем она только просила консьержку вдруг чего звонить ей? И вот это «вдруг» случилось.

– Вызови мне такси. Провожать не надо.

Называть водителю адрес Бориса при Стрельникове она не хотела. Зачем ему знать, что у нее давно кто-то есть. Пусть думает, что сам разрушил свое счастье.

Маргарита Степановна злорадно смотрела на пластиковую дверь, недавно автоматически закрывшуюся за Сашей. Благо цивилизации. Не надо, как раньше, ходить за вечно спешащими жильцами и закрывать еле прикрывшуюся дверь. Теперь умная дверь сама открывается и закрывается. Вот еще б не пропускала всяких. Не прошли этот…

Она силилась вспомнить слово, такое короткое, не наше, услышанное в сериале. Ну как же назывался этот контроль? Все нужные параметры внесены, а ты только стоишь и смотришь в глазок.

Ей-то да не знать параметров в этом доме!

Маргарита Степановна достал из кармана оставленный Лерой конверт и, пересчитав деньги, осталась довольна. Сумма за услугу соответствовала ранее оговоренной.

– Фейсконтроль, – облегченно вздохнула консьержка, вспомнив нужное слово.

* * *

На ее лице было все написано большими жирными буквами. Елизавета открыла дверь и сразу все прочитала. Из прочитанного ей стало понятно только одно – Саши в жизни Стрельникова больше нет. Есть все, а ее нет.

– Она красивая. Она такая – неземная. – Выпитое вино шумело в голове и путало мысли, которых у Саши почти не было. – Лиза, какой идиоткой я выглядела, ты не представляешь.

Саша уже не плакала. Положив голову на колени Елизаветы, она только всхлипывала.

– Все у вас еще наладится. Наладится потому, что вы есть. Плохо, когда не с кем налаживать. У меня муж умер. Я сама виновата. Я с ним была всю жизнь, а потом бросила.

– Как это? – сонно спросила Саша.

– В Москву мы приехали, когда муж ушел в отставку. Я днями в госпитале, а он никак не мог работу найти. Я должна была его поддержать, а как-то не получилось. Он начал пить. Я пыталась бороться с этим. Когда ничего не получилось – ушла от него. Знаешь, думала, если любит – опомнится. Потом вернулась. Но поздно. Соседи говорили, что последнее время из запоя почти не выходил. Собутыльники постоянно околачивались у квартире. Случился пожар. Кто-то бросил окурок. Тело соседка опознала. Я даже на похоронах не была. Ничего не знала. Я опоздала всего на день. Представляешь? В госпитале работать не смогла. Везде одни военные. Смотрю в спину, кажется, муж идет. Так и оказалась в вашей больнице. Вот как бывает в жизни. Есть все, а потом в один миг – ничего. А у вас все образуется.

Голос Елизаветы стал отдаляться, и Саша уснула. До утра ей ничего не снилось.

* * *

Борис сонно посмотрел на часы и осторожно, чтобы не разбудить Леру, высвободил руку. Он пытался сообразить, отчего настроение такое гадкое с самого утра. Электронные часы предательски высвечивали дату. Пятнадцатое декабря. Каждый год в этот день у него было плохое настроение. В этот день обычно он начинал пить с самого утра и к вечеру набирался под завязку. На следующий день адски болела голова.

Пятнадцатое декабря – день рождения Элеоноры – Борис не любил. Свой день рождения Элеонора умела и любила праздновать с размахом. В ресторане собиралось много друзей и знакомых. Но в этом кругу самое почетное место всегда занимал Берестов. На правах кого? Элеонора никогда его вопрос всерьез не воспринимала и отвечала шутя – на правах старого друга. В разгар вечеринки Борис незаметно оставлял ресторан. Остаток ночи он проводил в мастерской.

К полудню приезжала Элеонора.

Воспоминания нисколько не улучшили настроение. Сколько же ей сегодня? Борис закрыл глаза. Ему без малого сорок, значит, Эля сегодня праздновала бы полтинник…

Набросив шелковый халат, недавний подарок Леры, Борис тихонько сел в постели, опустив ноги на мягкий ковер. Было время, когда он мог прохаживаться по мастерской совершенно голым, зная, что его обнаженное тело сводит Элеонору с ума. Сколько раз, полностью собравшись, готовая к выходу, она бросалась в его объятия, оставив дела на потом.