Горький привкус счастья

Небольшая галерея, недалеко от центра Москвы, в людном месте – подарок Ольжича на десятилетие совместной жизни – это самое большое, что удалось сделать при жизни профессору для жены.

Все остальное – дело рук самих утопающих.

Свою первую картину для галереи Элеонора купила на аукционе в Копенгагене. За «Летний день» Януса Ла Кура она тогда заплатила баснословные, по ее меркам, деньги – две тысячи долларов. Домой она возвращалась в предвкушении быстрой прибыли. Ольжич покупку жены не одобрил, посчитав ее напрасной тратой денег. Прежде всего надо изучить спрос, а потом вкладывать деньги. Преподнесенный урок Элеонора запомнила на всю жизнь.

Муж оказался профессионально прав. Ценители голландской живописи не находились. Ла Кура был не в моде. Неизвестно, сколько еще картина безуспешно меняла бы место дислокации, переезжая с одной стены на другую, если бы Ольжич, незадолго до смерти, не привел в галерею своего старого друга. Берестов оказался знатоком и ценителем не только голландской живописи, а еще и прекрасного пола. Элеонора это поняла сразу, поймав на себе игривый взгляд Марка Яковлевича. Похвалив ее отменный вкус и обворожительную внешность, он, не торгуясь, купил картину на предложенных условиях. Так спустя год Элеонора вернула потраченные на аукционе деньги и сразу забыла о покупателе.

Второй раз Марк Яковлевич Берестов появился в жизни Элеоноры Ольжич в самое тяжелое время. Через полгода молодая вдова поняла, что с галереей, в которой дела и раньше шли ни шатко ни валко, без прежней помощи и связей мужа, в одиночку ей не справиться. Иного выхода, как продать галерею, Элеонора не видела.

Марк Яковлевич не стал разубеждать вдову, а лишь предложил повременить с окончательным решением. На следующий день он пригласил Ольжич в ресторан и довольно ясно обрисовал перспективу их совместной работы. Идея Берестова оказалась не только привлекательной, но и рискованной.

– В любом прибыльном деле есть доля риска. – Марк Яковлевич говорил нарочно тихо, и ей не только приходилось прислушиваться, но и пододвинуться поближе к нему.

– Вы ничем не рисковали и вот продаете свое детище. А ведь галерея для вас много значит. – Марк Яковлевич внимательно посмотрел в глаза собеседнице. – Да и денег, при самой удачной сделке, надолго не хватит. Поверьте мне. Я жизнь немного знаю. Со временем вам придется идти в худшем случае экскурсоводом в музей. Работа, конечно, благородная. Но опять же – безденежная.

– А в лучшем? – лучезарно улыбнулась Элеонора.

– В лучшем – попытаться опять удачно выйти замуж.

Замуж Элеонора не хотела. Совместно прожитые годы с Белявским, а потом и с Ольжичем навсегда отбили охоту к семейной жизни. Она только после смерти вдохнула глоток долгожданной свободы. И опять в ярмо?

Проведя пару бессонных ночей, Элеонора с опаской, но все же согласилась на предложение Марка Яковлевича. Авантюрная идея ей пришлась по душе. Они за копейки скупали полотна малоизвестных или вообще неизвестных художников, реставрировали и продавали. Дело оказалось хлопотным, но и довольно прибыльным.

Спустя пять лет плодотворного сотрудничества с Берестовым Элеонора Ольжич, позабыв о прежних страхах, оказалась в Вологодской области сугубо по делу.

Благотворительная художественная выставка-продажа произведений, как маститых художников, так и молодых местных дарований, ради которой она приехала – себя не оправдала. Ничего, что отвечало бы запросам Элеоноры, в музее не оказалось.

– Вам ничего не понравилось?

Элеонора резко обернулась. Молодой мужчина, судя по тому, что поблизости никого не было, обращался к ней. Вести разговор на высокие духовные темы не было ни желания, ни времени. Но достаточно одного взгляда, и она по достоинству оценила мужчину. Перед Ольжич стоял молодой жеребец. Пусть не породистый, но боеспособный.

Ночь, проведенная в чужом доме, на старой скрипучей кровати, удовлетворила ее разыгравшиеся фантазии.

– Тебе совсем не понравилась выставка? – нарушил молчание Борис.

Отдышавшись после очередного раунда постельной баталии, Элеонора блаженно закурила.

– Что значит – понравилась или не понравилась? Просто то, что мне нужно, я не нашла. Но для местного уровня выставка ничего.

– Ничего хорошего?

– Ничего – значит неплохо.

– Но ты же приехала не ради наших художников? Тогда зачем?

Борис наклонился над ней. Накачанные мышцы заслонили свет ночника.

– Меня интересует пейзажная живопись девятнадцатого века, и только. Знаешь, на таких, – она старалась подыскать такое определение, чтобы не обидеть местное дарование, окажись он таким, – самобытных выставках редко, но встречаются довольно интересные работы. Автор забыт, владелец и сам не знает, как картина оказалась у него. Может, от бабки досталась, может, еще как-то…

– И ты скупаешь такие картины, облапошив доверчивого чудака?

– Ну, чудаков, скажем, не так и много. Теперь все подкованные, особенно в делах, касающихся денег. Так что не надо выставлять меня каким-то столичным монстром.