Горький шоколад

«А вот раньше, какие были судьбы? – незаметна для себя тетя Тоня уже говорила вслух. – Удивительные! Например, в соседнем доме жила Людмилушка. Невеста Алеши Терентьева, как говорят, лучшего парня на деревне. Так поженились они, стали жить счастливо. Прошло всего два месяца, как война. Плакали, всей деревней провожали. И других ребят. Всех.

Провожали и плакали. Вот как было. Не знали, вернутся ли… Так письма они писали. Открыточки. И девушки ждали. Вот какие нравы были! Людмиле так раньше всех похоронка пришла. Как уж она плакала, убивалась! Года два, наверное. И после войны. И всегда. Забыть все не могла. А потом вдруг посвежела, платочек от глаз отняла, выжала да в сундук дальний забросила. Что случилось, милого нового встретила? Как бы не так! Помилуйте, да какой еще милой, когда сердце одному принадлежит! А он где-то там, в дыму растворился… даже могилки нет. Ни-че-го.

А вот что она сделала. Скажу – так не поверите. А так оно и было, своими глазами видела.

Пошла Людмилушка к бабке-ворожее да и говорит ей: «Что хочешь делай, а жить так не могу. Воскреси Лешеньку». Бабка была не промах, на метле умела летать и в козу паршивую обращаться, а все-таки призадумалась.

– Нет, не могу, – говорит, – если бы он был не совсем мертвым. Тогда – да не вопрос… А здесь три года прошло. Думай, что просишь.

Так Людмила не успокоилась. К другим пошла, по городам и селам. А там уж кого нашла, не знаю. Только вот чем кончилось. Взяли у нее фотокарточку и стали воскрешать. С того света возвращать. Сначала душу. Голос и осязание без тела. Стал он к ней по ночам приходить. Разговаривать. И целовать. Уж Людмила счастлива. А после и совсем воплотился. Раз поехала она в город – и встретила. Идет Алеша родной по улице, улыбается. Может, это и двойник был, не знаю. Только вот сразу она его признала. Похож. Ай, как похож на Лешу! И чубчик, и ямочки на щеках. Чудеса да и только! Стали они жить вместе. Что дальше? В город уехала, дочку родила. Слышала, сейчас Рита в Петербурге. А Людмила с внуком живет. Дочка грубовата была, училась плохо. Не здоровалась. А мальчик так хорош! Сейчас не знаю как. Раньше-то – загляденье! Синеглазый, тихий. Вот недавно тут приезжал с девушкой. Думаю, может и не он? Я у плетня стояла, все смотрела. Они мимо прошли к озеру, а потом обратно. Что не зашел? Я бы Людмиле Петровне повидло передала. Так разволновалась, что позвонила.

– Людмил, – говорю, – внук-то твой в деревне гостит? А чего не заходит!

– Нет, – кричит Людмила, – какая деревня, в клубе он сейчас, там с Рафатом такое происходит, такое! Новости смотри.

– Ну, ла-а-а-дно, – говорю, – может, обозналась. А мудо-визор, чего мне смотреть? Некогда. Тулуп зашивать надо, – так говорю, а сама думаю: «Не проходит общение с духами просто так. Свихнулась Люда маленечко. Ведь если Марк в деревне, своими глазами видела, – то как он может быть одновременно в клубе?» Никак. Правда?

А то, что это был точно он, я проверила. На другой день сходила к дому, снег возле крыльца примят. Приезжал, значит, родимый. Именно сюда. Приезжал, а тетю не проведал.

Вот такая сейчас молодежь. В детстве-то Марк: «Тетя Тоня, здравствуйте! Вам чем-нибудь помочь?» А теперь и знать ничего не хочет, одни девицы в голове. Да…

Жаль, Людмила в деревню не ездит. Грядки теперь не нужны, видно. Еще казус такой случился, как рассказать не знаю. Один раз приехала Людочка, значит, с воплощенным мужем сюда. Целый день картошку копали да в озере купались. А тут ночью призрак и явился. Здрасти-приехали! Вот нестыковка.

То бишь, как понять это, не знаешь. А муж грамотный был, профессор-филолософ, в переселение душ верил. Вот и считал, что в прошлой жизни, вполне возможно, он и погиб на войне. А теперь обратной к любимой жене вернулся. Такая вот любовь на века. Как знать, почему бы и нет. Таким образом, призрак – неуместен вдвойне. Как брошка на ярком платье, расшитом крупными бусинами. Разгадывать тайны не стали, тут же собрали вещи, ко мне перешли, а утром сразу на вокзал и в город уехали. Вот с тех пор бедная Люда и думает: что это было? Точнее, кто он, второй муж? Воскрешенный первый (и тогда призрак – это недоразумение), или просто копия (в этом случае незваный гость – всего лишь очередное подобие в своеобразной форме, и этих подобий может быть сколько угодно)? Вопрос так вопрос. Даже я ответить не могу. И никто не может. Одно ясно: мы ничего не знаем».

Глава 10. Ожидание. Нина

Стало совсем тихо, когда Нина, скучая, присела, наконец, в кресло. Целый день моросил теплый дождь, овевая мир легкой дымкой так, что все вокруг становилось немного размытым, очень чистым и ярким, без четких границ, без цели и смысла. Будто так всегда было, от сотворения земли: мягкие облака, переходящие в дождь. Пастельные дома и тишина, в которой растворяется любой звук.

Ждала она давно, с самого утра, как только приехала и ступила с поезда на деревянную платформу, и даже раньше, в самом купе, вслушиваясь в случайные сонные звуки и в ласковый гул встречных поездов.