Горький вкус свободы

Вначале я не хотел даже слушать его. Мне безумно хотелось новой жизни, но я все-таки понимал, что убивать нельзя, да и боялся. Но шли дни, недели, месяцы, а старуха требовала от меня все больше и больше, а отец жалел, но заставлял ходить меня к ней. Дескать, потерпи, это надо для дела. Той весной отец почти не пил, часто гулял со мной и всячески развлекал.

В конце мая, когда все жители подъезда либо уехали на дачу, либо были на работе (это был полдень буднего дня), отец дал мне последние ценные указания, вооружил ножом, все еще раз объяснил и сказал, что верит в меня и очень на меня рассчитывает. Мне было 6,5 лет. Как обычно, надо было прийти к старухе домой, якобы заниматься. Разуться, пройти в комнату. Дождаться, пока она уйдет на кухню: ставить чайник, мыть фрукты или открывать что-нибудь сладкое либо пойдет искать очередной учебник с типа увлекательной и полезной темой или задачкой. Надо было сделать вид, что мне холодно и попросить либо самому закрыть все форточки (если они будут открыты), а заодно зашторить окна. После этого надо было натянуть одноразовые перчатки, зарезать ей ножом горло, тихо подойдя со спины, снять ключ с ее шеи, быстро и желательно тихо опустошить сейф, запихнуть все в свой детский рюкзак, переодеться, если испачкаюсь, и убежать, закрыв за собой входную дверь. Отец должен был ждать меня недалеко от дома в машине: около рюмочной. Именно там он должен был сидеть во время убийства и ограбления в компании собутыльников. В крайнем случае все они могли подтвердить, что он был с ними. Мне было страшно: не потому, что я не хотел убивать, скорее потому, что боялся, что у меня ничего не получится, и она обо всем узнает…