Горький вкус свободы

Придя домой, я впервые в жизни совершил попытку суицида. Мишка спас меня, и я все ему рассказал: про убийство. Вернее – тоже написал. Так проще… Мне, по крайней мере… Он долго читал, и я очень боялся, что он перестанет со мной после этого дружить. Не перестал…. Его родители с самого начала запрещали ему общаться со мной, но он все равно общался, втайне от них. Только благодаря Мишке я выжил. И я прямом и в переносном смысле. На следующий день сразу после учебы Миша направился в мою школу и сказал ей все, что о ней думает. Это была его идея, я бы испугался. Даже сейчас. Мишка говорил, что, кажется, она удивилась даже больше, чем разозлилась. Он сказал, что она хуже Гитлера. Прямо в лицо сказал. Ему было немного страшно, но он говорил то, во что верил. Наверное, это помогло.

В общем, мы дружили с Мишкой четыре года, пока он не погиб в августе 2001 в авиакатастрофе. Как бы грубо это ни звучало, мне было горько не только от самой утраты друга, но и от того, что после его кончины мне было нечего жрать и вообще было непонятно, как жить дальше…. У мамы постоянно не хватало денег, а потому Мишка таскал еду из дома, постоянно подкармливал мне и даже давал мне деньги, которые платил ему отец за успехи в учебе. Его папа был бизнесменом и в разумных пределах средств на единственного сына не жалел, тем более – за успехи. Мишке математика не особо давалась, зато оказалось, что ради еды я готов выучить таблицу умножения и не только… Я решал за Мишку сложные задания: сначала дополнительные, потом – олимпиадные и пытался объяснять ему, как их делать. За участие в олимпиадах отец платил сыну гораздо больше, чем просто за пятерки, и очень им гордился. До конца Мишкиной жизни отец даже не догадывался о сущности нашего плана, но даже когда все раскрылось, он не хотел ничего и слушать обо мне и был очень зол.