Горький вкус свободы

Мне стремно это говорить и даже писать – тоже стремно, но я не могу больше делать вид, что ничего происходит. В тот день, когда мы познакомились… я сначала сидел в углу рекреации второго этажа… Рядом со мной находились сотни людей и ни один из них не спросил, какого черта я плачу… Ни один, понимаешь? Ни ребенок, ни взрослый. Не знаю, заметил ли кто-нибудь из них меня, но факт остается фактом. Потом я спрятался под лестницей, ведущей к пожарному выходу… На первом этаже… И там тоже никто не обратил на меня никакого внимания… Ближе к вечеру я перекочевал в туалет и только ты нашла меня и хотя бы просто спросила, почему я плачу. Прости, если это прозвучит грубо, но иногда я понимаю, что ты просто любопытный ребенок, которому в тот вечер было скучно. Скорее всего, это просто совпадение – то, что ты нашла меня там и просто была рядом в тот момент, когда мне это было нужно. Я хотел, чтобы меня никто не видел, но в то же время я очень жаждал того, чтобы хоть кто-нибудь на этой долбанной планете просто спросил меня что-нибудь… В общем, мне правда очень нужно было это. Для тебя это начиналось как невинная детская шалость, а для меня… ты спасла мне жизнь.

Тогда – просто совпадение, а потом – закономерность. Ты не знаешь, почему я так веду себя, но все равно пытаешься (пусть и по-детски, пусть и тщетно) мне помочь. Ты не давишь, ты жалеешь… В тебе еще не укоренились стереотипы из серии «мальчики не должны плакать»…. В общем, как бы грустно это ни звучало, ты единственный из ныне живущих людей, которому на меня не наплевать, а потому, прежде всего, я должен рассказать тебе о себе. Всю правду. Честно говоря, мне очень горько от этой мысли. Это даже не пиздец, это просто дно…. Когда тебе самой будет 15 лет, ты, надеюсь, поймешь меня… Не знаю, способна ли ты понять это в десять, но попытка не пытка…

Поехали…. И еще раз прости….

Все началось летом 96-го: на одной лестничной клетке с нами в пятиэтажке поселка городского типа Орехово жила одинокая старушка. Молодость она провела в Севвостлаге (она была политической заключенной, сейчас, к счастью, таких нет; в девятом классе вы пройдете это подробнее), а после реабилитации – работала в школе учительницей математики. Как и, пожалуй, все люди ее поколения, она любила откладывать на черный день и на собственные похороны. Более того, пенсия у нее была не самая плохая, а тратиться особо было не на что. В общем, деньги у нее водились.