Горничная с секретом

С ужасом я узнала в одной из старух Ганету: ту самую Ганету из Стужьей, которую помню молодой девушкой, и которую, к своему позору, не признала в облике шестидесятилетней … Сгорбленная, с жидкими седыми волосами и трясущейся головой, Ганета смотрела прямо мне в глаза и выла.

Жалко так, горестно. Тихо.

Безнадёжно.

Я всё ещё хватала ртом воздух, как из-за спины вдруг раздалось:

– Нашли, значит, своих, из замка. Мои поздравления. Любуйтесь, не жалко. А сами-то чего припёрлись? Рано вам пока ко мне.

Марыська ойкнула и зажав рот ладонью, прижалась к каменной стене. Зажмурившись, девушка замерла, будто надеялась, что так ведьма её не найдёт.

Я порывисто оглянулась. В проёме стояла женщина. Была ведунья высокой, широкоплечей, с неприлично необъятной грудью.

«Она совсем не старая», – пронеслось в голове.

В отличие от обычных людей, возраст чаровницы угадать было сложно. Этой женщине могло быть и тридцать, и сорок, и пятьдесят. Едва обозначенные морщины у глаз, складка от крыльев носа до губ… Губы, к слову, плотно сжаты, взгляд карих, даже чёрных глаз решителен и осторожен. Внутри всё замерло, затихло, словно прислушиваясь. Я сглотнула. Ну и взгляд был у ведуньи! Один раз на себе ощутишь – на всю жизнь запомнишь!

Одета женщина была необычно для наших мест: холщовая туника с разрезами по бокам и брюки. Неожиданный выбор для сельской жительницы. Впрочем, кем-кем, а селянкой женщина не выглядела. В жизни мне довелось раз увидеть женщину-кузничиху: с пудовыми кулачищами и плечищами в сажень. Надо сказать, ведунья из домика с нарядными занавесками здорово её напоминала, разве что была всё же гибче, даже изящнее… В руках у неё была охапка благоухающих гирлянд из целебных трав, цветов, кореньев, грибов и веток. И всё равно пред мысленным взором женщина упорно представала в доспехах и шлеме, с рукоятью меча над длинными ножнами…

Удивительным ещё было вот что: стоило мне обернуться, ведунья нахмурилась и принялась разглядывать меня с неменьшим интересом, чем я её. В общем стоим, таращимся друг на друга, а женщина при этом ещё и кивает, будто старую знакомую встретила…

Неожиданно ущипнуть себя захотелось.

У меня, конечно, есть знакомые чаровницы, и немало, только руку готова дать на отсечение: эту женщину я видела впервые. И мне совсем не нравилось, что она вроде как «узнала» меня.

Узнала горничную леди Дианы Джёхерин?

Ох, очень сомневаюсь. Тогда что же?

– Что с этими женщинами, – спросила я вслух.

«Сама видишь», – отвечал взгляд ведуньи.

Но, покосившись на Марыську, всё же ответила:

– Делаю, что могу. Никогда такого прежде не видела. Тянет из них жизнь кто-то.

Она мрачно нахмурилась.

– Или что-то.

С этими словами ведунья подошла к несчастным и принялась менять гирлянды на свежие. Пышные охапки цветов и веток оседали на несчастных старухах прямо на глазах.

– Марыська думает, это мара… – осторожно поддержала я разговор, хотя видела прекрасно сама, что ни одной маре такое не по силам.

Жизнь теплилась в старухах только хлопотами ведуньи. Что сказать – чародейка она сильная, я уже поняла. И всё же даже её сил недостаточно. Она также в полной мере задействовала силы стихий, максимально напитанных магической энергией и… этого мало. Она защитила женщин самыми мощными рунами, нанесёнными драгоценной кристаллической пылью – и даже этого было мало… Не хватало и силы целебных источников, огибающих крохотный островок! И… я никогда прежде не видела в наших драгоценных северных ключах такой мутной, такой неприятной на вид воды…

– Какая там мара, – только и отмахнулась ведьма.

Глава 31

Закончив менять целебные гирлянды, ведунья снова выпрямилась и развернулась к нам, сложив на груди руки. Приходилось смотреть на неё снизу вверх.

– К северу от Горшков есть горячий источник, – сказала я. – И такие, как эти, тоже есть, всё в одной пещере.

Ведунья тяжело вздохнула, пожимая плечами. Её грудь так и заходила ходуном под туникой.

– Думала о нём. Не дойдут. И не донесем, – покачала она головой, предупреждая мой следующий вопрос. – С какой скоростью ни двигайся. Я бы отпустила их с миром, – добавила она шёпотом. – Тяжело им, страдают жутко… Так ведь боятся очень. Девчонки ж ещё совсем. Не пожили ещё, а тут раз, и смертный одр, сразу, в один момент. Жалко их.

– Почему вы нас прогнали? – вырвалось у меня.

И правда, почему? Женщина она строгая, но приветливая. Сердобольная, прямо как дядюшка. Непохоже, что ведунья имеет привычку встречать гостей, спуская их с крыльца.

– Кого прогнала? – женщина упёрла кулаки в бока и посмотрела на меня с недоумением.

А потом хлопнула себя по бёдрам, просияв лицом, словно вспомнила то, что ну никак не удавалось!

– Ты про неё? – она повернулась к Марыське и широко, приветливо улыбнулась.

Марыська же смотрела на милую женщину, словно на медведицу, оскалившую зубы.

– Так я ж тебе милая ни в первый раз, ни сейчас не отказывала.

Женщина извлекла из кармана брюк крохотный пузырёк с чем-то ядовито-зелёным, и, расхохотавшись, протянула его Марыське на ладони.