Горные орлы

Базы еще только начали крыть, в домах печники еще только что клали печи, а на фермы уже прибывал племенной скот и вместе с, ним ветеринарные врачи, гуртоправы.

Главная контора совхоза «Скотовод» раскинулась на больших селитебных участках попа Амоса и Автома Пежина. Строились по плану, прочно, на века. В центре — дом дирекции, по границам — гаражи, склады, общественная столовая, маслодельный и лесопильный заводы. Выведенные «под крышу», они резко выделялись лимонно-желтыми срубами среди темных домов раскольничьей давней стройки.

В деревню со всей страны повалили кипы газет, журналов, писем. В кержачьи дома старой, допетровской Руси люди города принесли торопливую речь, свои жизненные привычки, систему организованной работы. Никогда еще Черновушка не жила так напряженно, как в эти годы.

Тракторы совхоза, вдвое раздвинувшие посевы горноорловцев, по поднятой извечной целине, и хорошие урожаи снова окрылили Герасима Петухова.

Хозяйственный председатель стал скупее вдвое: он мечтал о приобретении в совхозе породистого производителя для молочно-товарной фермы, о расширении маральника, пасеки.

Строящийся тракт сулил немалые выгоды в сбыте мяса, масла, меда, кедрового ореха. А пушной промысел двумя бригадами! В свободное от полевых работ время колхозники работали на строительстве совхоза. В колхозной кассе появились деньги. В правлении с утра до вечера щелкали на счетах два счетовода. Большинство из «выбежавших» мужиков снова подали заявления о приеме в колхоз.

Герасим Андреич, подражая Татурову и Селифону, по ночам стал читать газеты. Особенно понравилось ему одно место в передовой статье.

Утром в правлении не удержался и прочел подчеркнутое счетоводам:

— «Главное, надо поднять доходность колхоза. Если колхозник этой выгоды не получит, если он увидит, что единоличник получает и зарабатывает больше, он будет чувствовать себя плохо. Он будет искать «выхода в выходе». Вот это здорово! В самый клин! — вскричал Герасим Петухов.

Совхозная стройка огромных скотных дворов, сложные машины и оборудование, завезенные в совхоз, волновали Петухова.

— А мы чем хуже? Чем хуже их мы? — спрашивал он колхозников.

И хотя наличных денег в кассе теперь всегда было довольно. Петухов не любил их «выпускать из рук» и часто твердил:

— Только бы деньги! Только бы денежки!.. Дела-то, дела-то какие можно завернуть. Но вот капиталов у нас маловато… Маловато капиталов, — прибеднялся Герасим Андреич.

…Колхозники убирали на лугах сено. В правлении было безлюдно.

К Петухову вошел учитель, — колхоз снабжал педагогов продуктами по нормированным ценам. Герасим Андреич сам выдавал продукты.

В колхозном амбаре мука — в двух закромах. Председатель хорошо знал, что в первом подпортившаяся ржаная смешана с ячменной для корма скоту. Второй — с белой, пухлой пшеничною, свежего весеннего размола. От закромов пахло августовским солнцем, мельницей, током.

Под крышей амбара висела паутина с осевшей на ней хлебной пылью. Бадьи из-под меда были засыпаны голубоватым горохом, янтарным пшеном.

Герасим Андреич любил бывать здесь, вдыхать крепкий настой размолотого зерна. Любил по локоть запустить руку в холодную россыпь ржи, щупая, не «загорелась ли».

Мысли о расширении колхозного хозяйства преследовали его неотступно.

«Впереди этакие расходы, а тут отпускай за полцены, по норме…»

Петухов взял плицу и зацепил из первого закрома.

— Держи-ка, товарищ педагог!

Учитель подставил мешочек.

«Съедят… В голодные годы не это ели. Еловую кору в лебеду подмешивали», — успокоил себя председатель.

Экономить на всем, если потребуется, прижать, по-мужицки покривить душой ради развития колхоза Петухов не только не считал предосудительным, но и ставил себе в заслугу.

По договору со светлоключанским мараловодческим совхозом «Горные орлы» должны были уступить совхозу двух пантачей и двух маралух. Совхоз начинал работу по освежению крови мелких, с признаками вырождения, маралов, законтрактованных на Северном Алтае.

Вениамин Татуров с зоотехником маралосовхоза и Акинфом Овечкиным отобрали из колхозного маральника здоровых, рослых животных. Зоотехник попросил отделить их в небольшой сад — «бычник» — и уехал организовывать перевозку маралов. На другой день Петухов приехал к Акинфу, посмотрел выбранных для совхоза животных и ахнул:

— Да ты не ошалел, Акинф Фалеич! И у тебя, заведующего садом, не болит душа об этаких зверях?

Из отобранных для совхоза маралух Акинфу Фалеичу особенно было жаль длинную, ширококрупую, телившуюся ежегодно рослым бычком-мараленком, и саврасого пантача, дававшего рога до тридцати килограммов весом.

— Болит, Герасим Андреич, ночь плохо спал…

Председатель ходил по маральнику хмурый: «Только не догляди!..» — и принялся сам за ремонт изгороди, перебрал наклонившееся звено.

Пора бы и ехать, а не хотелось.