Город

Хейдену подвели его коня по кличке Ростеваль. Полководец сел в седло и медленно поехал в сторону затопленного амфитеатра. Эту часть Города он знал так хорошо, словно прожил здесь всю жизнь, хотя вообще никогда не бывал внутри городских стен. Солнечный свет делался все ярче, от мокрой мостовой и каменных стен начал подниматься пар. Из уцелевших зданий выползали женщины и дети. Одни бежали прочь от приближающихся солдат, другие, неспособные передвигаться из-за ран, просили о помощи, беспомощно лежа на улицах. Хейден понял, почему Город сперва показался ему пустым: люди, с головы до ног перемазанные грязью, просто сливались с камнями и землей. Он увидел какое-то дитя – должно быть, девочку, хотя поди разбери, если ноги придавлены упавшей стеной. Дитя умоляюще смотрело на него – рослого всадника, проплывавшего на фоне неба… Хейден ожесточил свое сердце. Он далеко не впервые наблюдал страдания мирного населения. На войне всегда хуже всех приходится тем, кто в битвах не участвует. А сколько детей и женщин – петрасси погибло от рук захватчиков-горожан? И тем не менее то, что они обратили в оружие воду, скопившуюся в двух гигантских запрудах, и обрушили ее на Город, иначе как зверством нельзя было назвать, и Хейден ощутил укол совести. Все случившееся послужит скорейшему окончанию войны, особенно если Фелл Эрон Ли преуспеет… и даже если не преуспеет. Однако цена все равно казалась слишком высокой. Его брат десятки лет предвкушал, как взойдет на руины Города с мечом в руках, но Мэйсоном двигала личная вражда. Хейден Ткач был просто солдатом. И глубоко в душе верил, что во время войны должны погибать только солдаты.

Впереди он увидел нескольких воинов Города. Они пытались выстроить боевой порядок. Их было не более десятка, все раненые. Судя по мундирам – отборная пехотная часть. Конники-петрасси, полные сил и застоявшиеся без сражений, налетели на них и мгновенно смели всех, кроме двоих. Уцелевшие, один с отсеченной рукой, прижимались к руинам здания и слали проклятия на головы трусливых синяков, повинных в бесчестье.

«Один из них и часа не проживет, – подумал полководец, – со вторым покончат еще до наступления темноты».

В затопленном Городе подобные подвиги обреченного мужества будут встречаться на каждом шагу. Нападающие тоже куда как храбры. Но, вспоминая героев этого дня, называть будут не их имена…

Герои обнаружились и в амфитеатре. Когда полководец со свитой добрался туда, у одной из стен еще оборонялась горстка смельчаков. Мужчины, женщины, даже сморщенные старики, по которым давным-давно плакало кладбище. Хейден ждал в сторонке, тихо переговариваясь с помощником, пока его люди не перебили всех. Потом въехал внутрь.

Даже Ростеваль, бывалый боевой конь, едва не шарахнулся, когда из мокрых обломков прямо под копытами возник облепленный грязью мальчишка.

– Господин, пожалуйста, помоги моей маме… Ей плохо… Помоги!

Хейден смотрел на него с седла, пряча нахлынувшие чувства за каменным выражением лица. Малышу было не более восьми лет – столько же, сколько его, Хейдена, младшему сыну, пребывавшему в безопасности рядом с матерью. Тронув повод, полководец послал коня дальше, но тут же был вынужден обернуться – сзади что-то произошло.

Оказывается, малец выхватил ножичек и ткнул им в грудь коню, следовавшему непосредственно за Ростевалем. От боли и испуга тот взвился на дыбы и… подкованным копытом сплющил мальчишке лицо. Тот свалился в грязь и остался лежать неподвижно. Всадники миновали его и спустились в чашу амфитеатра.

Когда солнце коснулось западного горизонта, в лагере петрасси кипела жизнь. Палатки были поставлены, полевые нужники выкопаны, съестное выдано. Все сработало как часы, причем дело обошлось гораздо меньшими потерями, нежели предполагал Хейден. Осталось подождать до рассвета, когда станет ясно, вышло ли у Фелла. Еще Хейден надеялся получить вести от Джила Райядо и его ударного отряда, но особой надежды не было. В общем, завтра или послезавтра все должно было окончательно проясниться.

Солнце ушло с отмытого дождем неба, оставив после себя золотое сияние сумерек. Хейден Ткач сидел в шатре в обществе троих военачальников и бдительного Тайлера. Когда стало совсем темно, Хейден поднялся, зевая, и разогнал всех по лежанкам. Он догадывался, что никто как следует не уснет, но хоть как-то отдохнуть его люди сумеют, потому что они были воинами, а воин всегда спит, когда есть такая возможность.

Пятеро только повернулись к выходу, когда навстречу им в шатер вломился какой-то солдат. Он так спешил, что, споткнувшись, чуть не растянулся на полу.

– Господин! Господин полководец, твой брат попал в плен!

Вестник был весь в крови, по серому лицу стекал пот. Он еле держался на ногах.

– Где? – рявкнул Хейден. – Рассказывай!

Тайлер пододвинул стул. Хейден кивнул, и парень буквально рухнул на сиденье – у него окончательно ослабели ноги.

– Нас было десять человек, господин… Желтомундирников то есть… Твой брат, господин…

– Мэйсон.