Город Антонеску. Книга 1

Режимными в первую очередь были объявлены Москва, Ленинград, Киев, Минск, Харьков и Одесса. Вопрос прописки в этих городах стоял особенно остро, и люди «опасные», а таких среди евреев Одессы было немало, вряд ли могли иметь в своем распоряжении прописанный паспорт.

Объявленной целью проверки паспортов было «вылавливание» засланных немецких шпионов и диверсантов. Но согласитесь, было бы странно, наверное, если бы такие, «засланные», стремились бы тут же покинуть город, да еще пройдя проверку паспортов на КПП?!

Так что основными «вылавливаемыми» были как раз «НЕ подлежащие эвакуации» – «нужные» и «не нужные».

И именно у них так тщательно проверялись паспорта и именно их при малейшем подозрении отправляли в милицию под конвоем. Иной раз, правда, повод для задержания был откровенно смехотворным: странная, с немецким звучанием фамилия, новый чемодан, мягкая шляпа, пенсне.

Так что люди, понимавшие, что паспорт у них «не в порядке», и заведомо знавшие, что им через КПП не пройти, предпочитали не рисковать.

Итак, с одной стороны – постановление о «контингенте, подлежащем эвакуации», и эвакоталоны, с другой – указ о запрещении ухода с работы и КПП.

Одесса превратилась в Мышеловку.

Советская власть по своему желанию с помощью эвакоталонов открывала дверцу, а с помощью проверки на КПП – захлопывала.

Ну чем не Автоматическая Система Управления?

«АСУ-Мышеловка».

Оговоримся, речь здесь идет конкретно об Одессе.

И хотя постановление о «контингенте, подлежащем эвакуации», и указ о запрещении самовольного ухода с работы касались всей страны, не станем делать обобщений.

В каждом городе, видимо, было по-разному, в зависимости от конкретных условий: географического положения, состава населения, возможных сроков и путей эвакуации…

Но в Одессе это было так.

«АСУ-Мышеловка» сыграла свою роковую роль в судьбе евреев Одессы и в нашей личной судьбе.

Ложь по умолчанию

Между тем эвакуация «контингента, подлежащего эвакуации», шла уже полным ходом, хотя после нескольких бомб, упавших на гавань в первые дни войны, нас почему-то не бомбили и слово «война» имело все еще несколько абстрактный характер.

Стоял жаркий июль – время летних отпусков. В эти дни одесские пляжи и базары обычно переполнены приезжими, жаждущими сразу вкусить все радости жизни – от раскаленных плит Ланжерона и песка Аркадии до налитых оранжевым соком абрикос и знаменитых жареных одесских бычков.

Все так и сегодня.

Почти что так.

Ланжерон и Аркадия, абрикосы, бычки.

Но что-то уже изменилось.

Исчезли улыбки с лиц. Потухли глаза.

В безоблачном светло-голубом небе светит блеклое и почему-то кажущееся жестоким солнце. Мужчин почти не видно, а те, которые попадаются, уже в военной форме.

Огромные очереди с утра выстраиваются у сберегательных касс, не меньшие – у хлебных и продуктовых магазинов, хотя все полки уже практически пусты: рефрижератор «Кубань» еще 2 июля 1941-го вывез из городского холодильника 1500 тонн продовольствия.

Все побережье объявлено запретной зоной.

Одесситы перебрались со своих дач в город.

А приезжие как раз всеми силами стараются из этого города выбраться.

Но рейсовые самолеты отменены, пассажирские поезда не ходят, а пассажирские суда уже перекрашены в свинцово-серый цвет и используются только для эвакуации. И даже телеграмму невозможно «отбить» – телеграммы от частных лиц не принимаются и частным лицам не передаются.

По ночам по темным безлюдным улицам печатают шаг бойцы истребительных батальонов, так что проверка паспортов идет не только на КПП, но и на улицах. То и дело тишину ночи нарушают окрики: «Гражданин, куда это вы так спешите?», «Предъявите ваш паспорт!», «Ваш паспорт!», «Ваш паспорт!»…

А с 26 июня, в соответствии с директивой НКВД, за № 148, суду Военного трибунала подлежат не только шпионы и диверсанты, но и «распространители ложных панических слухов».

В директиве, к сожалению, не указывалось, какую именно информацию следует считать «ложными паническими слухами». И теперь каждая испуганная женщина, каждый позволивший себе лишнее слово мужчина могут быть обвинены в распространении слухов и наказаны по законам военного времени.

Для Одессы эта директива имеет особое значение.

Прежде всего потому, что Одесса с самого ее рождения, как мы уже говорили, была «Королевой слухов». А еще потому, что именно в эти дни здесь появились беженцы из Бессарабии.

Вспоминает профессор Саул Боровой:

«На улицах стали появляться тележки, нагруженные жалким скарбом, за ними плелись владельцы этих тележек. Это были бессарабские евреи…