Город Антонеску. Книга 2

И вот теперь она здесь, в сигуранце.

Молодая, загорелая, в легком крепдешиновом платье и в босоножках на высоченных каблуках, такая яркая и неуместная в этой пыльной камере…

«Надюша!», – метнулась я к ней.

Она, наверное, не узнала меня, поддалась назад.

Остановилась. Всплеснула руками и вдруг неожиданно звонко рассмеялась: «Ну и видос у тебя, Наташка!»

Вид у меня, наверное, действительно был безобразный. Платье грязное, под глазом синяк, а теперь вот, ко всему еще, слезы.

Торопясь и сбиваясь, я стала рассказывать Надьке все наши злоключения.

Она слушала невнимательно.

Присев на краешек стола и поставив стройную ногу в прозрачном чулке на табуретку, она то и дело поглядывала на ручные часики и даже в какой-то момент, вынув из сумочки зеркальце, стала подкрашивать губы.

Моя история ее, по всей видимости, не интересовала.

Караим, не караим… Русская, еврейка… Кардашев… Взятка…

Слишком все это скучно…

Наконец она не выдержала.

«Наташка, Наташка… – сказала она с укором. – Как тебя угораздило вляпаться в эту дрянную историю?!»

Как будто я виновата в том, что мы родились евреями!

«Ну, ладно, – вдруг смилостивилась она. – Я тебе помогу. Все будет в порядке. Но за это…»

И тут же снова рассмеялась: «За это тебе придется отдать мне свою «лисичку». Надеюсь – она сохранилась?»

Моя «лисичка»! Надька имела в виду палантин из чернобурых лис, который я привезла из ссылки. Палантин изначально принадлежал жене губернатора Пинска, или как все мы, ссыльные, ее называли: «Пани из Пинска». В 1939-м губернатора расстреляли, а жену его сослали в Казахстан.

Пани из Пинска прибыла в Кокчетав в палантине из чернобурых лис.

Милая женщина, плохо понимая, что с ней произошло, так и осталась бы зимовать в Кокчетаве в этом палантине, если бы не счастливый случай.

Я как раз возвращалась домой, в Одессу. Мы обменялись. Я отдала ей свой теплый бараний кожух, валенки, шерстяные носки и всю остальную экипировку, которую привез мне в ссылку Изя.

А она, взамен, подарила мне «лисичку» и, на радостях, добавила к ней еще два носовых платочка, белый и розовый. Обмен казался неравноценным, и пани очень сокрушалась, что ей нечего мне больше предложить.

Пожелав всем моим ссыльным друзьям счастливо отбыть срока, я отправилась в Одессу, навстречу надвигающейся войне…

Палантин губернаторши был составлен из четырех чернобурых лис, совершенно потрясающей расцветки – я была от него без ума и показывала его многим моим подружкам, в том числе, и Надьке Федоровой.