Город Антонеску. Книга 2

Последние дни вызвали у населения Одессы и всей Транснистрии чувство несвойственного волнения, которое выразилось в форме ожесточенных споров и испуганных вопросов. И все это имело причиной ряд слухов в связи с ходом боев на Восточном фронте и с окончанием боев у Сталинграда. Мы знаем, что, только говоря правду, мы поможем вам установить истину…

Во-первых, мы не понимаем, почему некоторые трусы волнуются из-за Сталинграда, находящегося в 1100 км от Одессы…

В прошлую зиму линия фронта проходила восточнее Ростова, в руках большевиков были такие мощные крепости, как Севастополь и Керчь, существовала опасность десанта в Крыму. И, несмотря на это, ничего не случилось…

Сейчас фронт в гораздо лучшем положении, чем в прошлую зиму, а вскоре будет еще лучше. Одесса и Транснистрия могут спокойно продолжать заниматься своими обычными делами…

Власть всеми силами стремилась «успокоить» город, но одесситы, как сказано, умели читать «между строк» и слушать «вполуха».

Паники в полном смысле слова такой, как, скажем, была в Германии, в Одессе не было, но «маскарад» прекратился.

Казалось, что какая-то невидимая рука вдруг выключила бравурную музыку, и атмосфера бурлеска сменилась ощущением приближающегося Конца.

Казалось, что маски сброшены, что люди вновь обрели свои настоящие лица, и стало до ужаса вдруг понятно, кто есть кто.

Особенно неуютно чувствовала себя «новая одесская элита», ну и, естественно, румыны. Губернатор Алексяну и полковник Читатэ, как мы уже говорили, были вызваны в Бухарест. И если Читатэ по возвращении должен был заняться уничтожением документов и очисткой тюрьмы, то Алексяну обязан был просто-напросто разграбить Одессу.

Удивительно, но до Конца оставалось более года, а румыны уже готовились «рвать когти» и торопились забрать с собой все награбленное: день и ночь тянулись по Пушкинской к вокзалу вереницы каруц, нагруженные всяким «добром».

В Бухарест, «ла касса», отправляли все, что было возможно: книги, картины, ноты, театральные костюмы и декорации, музыкальные инструменты, медицинское оборудование, бесценные коллекции музеев, мраморные могильные плиты с еврейского кладбища, а еще троллейбусы и трамваи, трамвайные рельсы, вырванные из мостовой на Ришельевской и даже… вырванные из той же мостовой трамвайные шпалы.

Да-да, просто куски дерева – деревянные трамвайные шпалы. Шестьдесят таких шпал были, например, отправлены в город Крайова[19].

Все принадлежащие населению предметы домашнего обихода из бронзы, меди, олова и резины… включая, видимо, оловянных солдатиков и резиновые калоши!.. были объявлены «блокированными» и подлежали сдаче.

Власти вспомнили даже об оставшемся «бесхозным» еврейском имуществе и организовали специальную комиссию, которая должна была учесть и вывезти все, что еще не успели разграбить. А дворники и управдомы в то же время занимались переписью «специалистов» – этот драгоценный человеческий материал тоже, как видно, собирались вывозить…

Ну что тут скажешь – оргия!

Настоящая оргия грабежа!

И вдруг, в самый разгар этой оргии, 9 марта 1943 года в Одессу прибыл Антонеску.

Что его привело сюда, неизвестно.

Но это был очень странный визит, он продолжался всего три часа…

Трехмоторный гидроплан Антонеску приземлился в Татарке в 12 часов и 5 минут. На аэродроме Великого маршала встречал как обычно военный оркестр, почетный караул и свора прихлебателей.

Встреча на этот раз была особенно торжественной, так как Антонеску приехал не один, его сопровождала супруга домна Мария и огромная свита – министр национальной обороны генерал Пантази, начальник военного кабинета полковник Давидеску и даже несколько дам – видимо, спутниц Марии.

Свора встречающих тоже была гораздо больше обычной: офицеры румынской и германской армий, послы Германии и Италии, весь одесский муниципалитет, ну и, естественно, примарь Пыньтя, причем тоже с супругой домной Лючией и с сопровождающими ее расфуфыренными дамами.

Пыньтя преподнес Антонеску традиционный «хлеб-соль», а Лючия вручила домне Марии букет ранних цветов.