Город Антонеску. Книга 2

Когда допрос очередного раненого подходил к концу и генералы во главе с Антонеску переходили к следующему «источнику информации», в дело вступала домна Мария. Избавляя маршала от пустых разговоров с полуживым человеком о его самочувствии, домна Мария и сопровождающие ее дамы брали эту тяжелую обязанность на себя – с обворожительными улыбками они набрасывались на раненого, окружали его «теплом» и засыпали «подарками».

Говорят, что каждый раненый получил в подарок молитвенник, крестик и… пакет дешевых папирос «Романия».

Говорят, что каждый раненый был тронут вниманием этой «великой женщины» и со слезами на глазах целовал ей руку.

Быстрый отъезд маршала из Одессы со всей очевидностью доказывает, что учиненный им безжалостный допрос достиг цели. Он отрезвил Антонеску и привел его к мысли, что «время не ждет». Нужно форсировать попытки выхода из войны, и не важно какую «лапшу» будет вешать ему на уши Гитлер.

Вопрос ясен: «Сталинград» – это Начало Конца.

Но Гитлеру он этого не скажет. И даже посоветует ему бросить «все наши силы против Востока»[20].

Если Гитлер согласится с ним и усилит нажим на Россию, это подтолкнет Сталина на заключение сепаратного мира с ним, с Антонеску, и еще до конца 1943-го война для него закончится.

Невероятный вердикт

Одесса, 25 марта 1943 г. Зал заседаний Румынского Военного Трибунала

Прошло уже около месяца с тех пор, как Ролли вышла из тюрьмы и стала жить в доме добрых бабушек Лидии Александровны и Александры Александровны, но все никак не могла привыкнуть. Все здесь казалось ей странно.

Ее уже не называли Валерика, но и старым именем Ролли не называли.

Теперь ее звали Валя, так как когда-то в Дерибасовке, еще до того, как она стала «жиденком».

Здесь не было гарды и решеток на окнах, не было вонючей чорбы в обед и переклички по утрам, и даже о страшном «Централе» здесь больше не вспоминали.

Камеру здесь называли комнатой и на ночь не запирали, но Страх, тот самый липкий Страх, который день и ночь окружал их в камере «Куртя-Марциалэ», каким-то непостижимым образом не исчез, а как будто приплелся сюда вместе с ними и поселился здесь, в этом новом доме.

Связано это было, скорее всего, с тем, что, даже освободившись из тюрьмы, они все равно продолжали скрываться.

Для того, чтобы их пребывание в городе стало легальным, следовало обратиться в примарию и обменять полученный в «Куртя» оранжевый «Ордин де либертате» на удостоверение личности.

Но Тася по вполне понятным причинам не решалась.

Бабушки, Лидия и Александра Александровны, не могли не обращать внимания на странное поведение новых жильцов, которые притащились к ним поздним вечером, не принесли с собой никакой клади и, заняв предназначенную им комнату, почти что не выходили из нее.

Бабушки, видимо, сразу поняли, что эти новые жильцы – евреи, но по какой-то причине это их не смутило. И даже наоборот – они всячески старались помочь, в частности, за очень небольшую плату кормили завтраками и обедами.

Все это было в те дни необычно, и так же необычно выглядела их квартира – огромная, темная, изрезанная длинными запутанными коридорами, она имела множество закоулков и дальних комнат, в которых время от времени появлялись какие-то странные «гости» – достаточно молодые женщины и мужчины.

И если вам кажется, что это похоже на бордель, то поверьте, вы ошибаетесь!

Иногда эти женщины или мужчины оказывались за общим столом в комнате бабушек, и Александра Александровна представляла их жильцам: «Это наша Машенька!» или «Это наш Николай Николаевич!»

Фамилии не назывались и причины появления тоже. Вопросы не задавались, и разговор за столом сосредотачивался на кулинарных талантах хозяйки и на погоде: «Ах, Лидия Александровна, какой у вас вкусный супчик!.. Да-да, солнышко припекает… Весна…»

А назавтра «наша Машенька» или «наш Николай Николаевич» исчезали, и причины исчезновения не озвучивались.

Все это было, конечно, странно. Но если правду сказать, то родителей Ролли это не заботило. Гораздо больше их волновало собственное сложное положение и предстоящее судилище, на котором должно было разбираться дело Таси о даче взятки комиссару Кардашеву.

Судебное заседание было назначено на 25 марта 1943 года.

В этот день православные празднуют один из двенадцати наиболее значимых церковных праздников – Благовещение. Как повествует Евангелие, именно в этот день посланец Господа архангел Гавриил провозгласил благую весть о грядущем рождении Сына Божьего Иисуса Христа, и непорочная Дева Мария зачала от Святого Духа Божественного Младенца.

Благовещение – это праздник радости, праздник милосердия.

В этот день даже черти в аду не мучают грешников, а люди на земле выпускают из клеток певчих птиц.

Прокурор Атанасиу намеренно назначил дело Таси на этот день.

И 25 марта, ранним утром, они отправились в суд.

Шли, как на плаху.