Город без войны

Илья смотрел на Сашку всё тем же потухшим взглядом, что и вчера. И всё так же ему не верил.

В комнате Сашка вытащил чемодан, сунул в него руку. Плоская коробка не попалась. Сашка недоуменно пошарил среди вещей, потом вытряхнул из чемодана всё, что там было. Конфет не оказалось. Сашка сел на лежанку. Посидел, не двигаясь и пытаясь осмыслить, что произошло. Потом ещё раз перетряхнул своё имущество, что было, конечно, совершенно напрасно: коробка не нашлась. Сашка выбежал в большую комнату с единственным желанием: наткнуться на Кешу и врезать ему как следует. Потому что только Кеша мог своровать злосчастную коробку. Чтобы Сашка не помирился с Катей. «Хрен тебе! – подумал Сашка зло. – Всё равно я с ней помирюсь!» Он сбежал по лестнице, махнул рукой Илье и вышел на улицу. Недалеко от этажки его внимание привлекло что-то знакомое. Какой-то сиреневый лоскуток. Сашка подошёл и увидел у себя под ногами смятую конфетную коробку с разорванной ленточкой. Сашка аккуратно пошевелил её сапогом и огляделся. Нет, конфеты взял не Кеша. Кеша не стал бы сам их съедать. Продать мог, но не съесть. Тогда кто? Пёс? Никогда. Шиз? Ему не до таких примитивных радостей, как шоколад. Юры не было ни вчера вечером, ни сегодня утром. Оставался только Павлик. Он ведь был вчера с ними в торговом центре. Сашка пнул коробку. Надо было носить её с собой, раз уж купил. А теперь что? Бить малолетку? А толку с этого… Было только обидно, что так мог поступить брат Олега. Что-то было в этом неправильное, гадкое. Не просто какой-то беспризорник, попрошайка, а брат командора, хорошего человека. Сашка плюнул и зашагал к остановке. До следующей получки нечего было и думать о новом подарке, а извиняться надо было как можно скорее.

К дому Краевых злость на Павлика уже почти совсем пропала, но вместе с ней исчезла и уверенность в том, что сам Сашка поступает правильно. Вдруг стало страшно, и в страхе Сашка свернул к помойной куче, где недавно прятал чемодан. Обойдя припорошенную слегка груду мусора, Сашка посмотрел на Катин дом, едва различимый среди скопища подобных. И как будто увидел себя у открытой калитки и саму Катю, смотрящую зло и равнодушно. Катя сказала: «После того, что ты мне говорил, тебе здесь делать нечего». Сашка вдруг осознал, что не может вспомнить злой взгляд Кати, потому что так она никогда на него не смотрела. И всё больше нарастала в Сашке нерешительность… Обтоптав весь снег помойки, в калитку Сашка входил, уже едва передвигая ноги и подгоняя себя одним только словом: «Надо». В ограде он остановился, ожидая, не выглянет ли Катя в окно, но потом рассудил, что если и выглянет, на улицу может и не выйти. Мало ли зачем он пришёл. Вдруг опять пьяный и с оружием.

Сашка поднялся на крыльцо и постучал. А уже через полминуты с облегчением подумал, что Кати дома нет и всё откладывается. Но Катя открыла. И остановилась на пороге, закрывая собой дверной проём. Внутри у Сашки всё опустилось и в горле пересохло. Чётко понимая, что Катя его сейчас не простит, что она его ненавидит, Сашка опустил голову. Щека явственно ощущала не свершившуюся ещё пощёчину, только жгло и лицо и душу. Жгло от страха слова, которое вот сейчас сделает то, чего не успели пули на боёвке: войдёт в тело и лишит надежды на будущее, и всего, что оставалось ещё не затоптанным в Сашкиной душе жизнью его. Катя молчала и Сашка понимал, как она возненавидела его. И именно тогда, когда он, дурак, наконец понял, как любит её и хотел предложить ей всё, что мог: предложить мирный город.

– Проходи, – сказала Катя, – а то напустим холода в дом, а батареи нынче почти не топят.

Сашка мотнул головой, проверяя, не послышалось ли ему приглашение и, взглянув на Катю, осознал, что видит не злой взгляд, а только усталый. Он пошёл за ней. В доме действительно было прохладно, и сама Катя куталась в большую шерстяную кофту, которая доходила ей чуть ли не до колен, а на ногах у неё были тёплые штаны и вязаные носки. Сашка подумал, что, сняв телогрейку, тоже замёрзнет, но всё-таки снял. Чтобы не смущать Катю формой, которую она не любит.

– Я поставлю чайник, – сказала Катя, – только пить чай не с чем.

– Я не голодный.

Катя пошла на кухню, а Сашка подумал, что если Павлик вернётся, он всё-таки даст ему по шее как следует. Вернувшись, Катя молча села на диван и смотрела на Сашку, как показалось ему, чего-то ожидая. Тогда он заговорил:

– Катя, я знаю, что ты меня никогда не простишь. Но я пришёл просить прощения. Я сволочь, конечно. Но я не думаю так, как тогда говорил…

– Я знаю, – тихо сказала Катя, – я на тебя не сержусь.

– Правда? – Сашка чуть не подпрыгнул от радости и облегчения.

– Правда, – Катя помолчала. – Ты всё равно хороший. Был бы плохим, не пришёл бы, верно ведь?

Сашка молча смотрел на Катино лицо, показавшееся ему вдруг самым прекрасным из всех.

– А у нас хлеба второй день нет, – сказала Катя. – Хлебопекарня поломалась, а из других не завозят. А ещё скоро Новый год. Маме дадут на работе новогодний продуктовый подарок. Я вообще люблю этот праздник. А ты?

– Я тоже.

– А ты как его отмечал в прошлый раз?