Город без войны

– А почему ты меня в степи тогда бросил? Стукнул и бросил. А если бы я умер?

– Я же специально не сильно стукнул, а потом ещё подождал немного, убедился, что тебя подобрали. Так что умереть ты не мог.

– Мог, – мстительно сказал Сашка. – Я потом знаешь, сколько раз чуть не умер! А виноват ты. Из-за тебя меня выгнали.

– Ну, Сань, я же не знал, – Илья занервничал. – Я не специально! Ты ведь меня про­стил, мог ведь и не подбирать в степи, а подобрал.

– Я же не ты, и потом тебя Витька Шиз спас, – Сашка закурил. – Дать сигарету?

– Нет. Мне дышать-то до сих пор больно иногда, куда уж курить! Мне вообще так пло­хо, Сань! Всё наперекосяк…

– У меня, думаешь, лучше? – Сашка невесело усмехнулся. – Ты меня так подставил… Да и не меня одного. Краева из-за тебя в пехотную часть перевели, а потом он на Южном погиб. Василя, Макара, Вовку – всех выгнали. К матери моей из Конторы приходили… Ради чего? Зачем ты в этот Энск побежал? Теперь-то можно сказать?

– Можно, – Илья кивнул, – только ты, Сань, не смейся. Я сам теперь знаю, что дурак. Только тогда мне казалось, что я всё правильно делаю…

Илья замолчал, поболтал в кружке остатки чая и, глядя в пол, сказал:

– Я к отцу своему бежал.

– К отцу? – Сашка оцепенел. – У тебя же нет его…

– Конечно, нет! – Илья встал, подошёл к окну, встал, отвернувшись от Сашки, и сказал в это окно: – Только когда мне сказали, что есть, я поверил.

– Кто сказал?

– Один офицер у нас в Корпусе. Тебе незачем знать, кто… Сань, ты не понимаешь… Ты не жил в приюте. У тебя мать не умирала…

Сашка промолчал.

– Она мне говорила, что отец был солдатом и пропал без вести. То есть погиб, а могилы не было. А в приюте знаешь, как к нам относились… Особенно к тем, у кого никаких родственников не было. Да что приют, – в голосе Ильи появилась обида, – даже в Корпусе. Никто не считал меня таким, как все. Потому что я был приютский. Хоть что бы я делал, хоть как бы учился, всё равно я был там не своим. А тут этот тренер… Он мне сказал, что всё обо мне знает, что мать мне врала от стыда, а родила меня от солдата из Энска, когда они в ту войну их посёлок взяли. Он сказал: хочешь отца увидеть?

– И ты захотел… – закончил за Илью Сашка.

– А ты бы не захотел? Он и просил-то ерунду: мол, ему пакет надо в Энск передать, так вот он мне карту даст, адрес в Энске, а я, как пакет отдам, могу там остаться и отца найти. Теперь я думаю, он сам перебежать хотел, только связей у него не было, вот и послал меня, дурака, наугад – авось получится.

– И что? Он тебя обманул про отца?

– Естественно. Пакет у меня забрали, пинков надавали – и в штрафбат. Там мне уж и приют за мечту показался. Вот, у Форпоста нас в бой кинули, когда уже понятно стало, кто победит. Так, считай на убой. Мы с пацанами двумя испугались, решили к вам перебежать. Я сказал, попытаемся в штурмовики записаться. Форму вот с трупов поснимали, да мне не повезло: как шарахнуло в грудь, думал, сдыхаю, потом очнулся – грузовик и ты на меня смотришь, второй раз очнулся – опять ты. Я думал, это бред такой. Думал, не может быть, чтобы мы встретились. А теперь я пришёл, чтобы всё объяснить. Мне теперь ни тут, ни в Энске места нет. Найдут – расстреляют. Так чтобы хоть ты зла не держал.

– Да пошёл ты, злиться на тебя, – вздохнул Сашка.

Он посмотрел на Илью. Тот был одет совсем легко и, добираясь сюда по развалинам, наверняка замёрз. А ещё, наверняка, Илье было очень страшно. Потому что только холод, боль и страх можно было получить в городе легко, а счастье и тепло приходилось добывать. И в Энске, наверное, тоже. И везде. Во всех-всех городах, разбросанных по земному шару… Кроме, пожалуй, только одного.

– Илья, а ты слышал про город счастья на юге? – поинтересовался Сашка.

– Слышал, – неожиданно сказал Илья. – В Энске, в бараке штрафбатовском пацаны болтали. Типа, развалин там нет, и никто друг друга не убивает…

– И конопля на улицах…

– Может быть, – Илья глубоко вдохнул, скривился от боли. – Вот зараза, болит и всё.

– Илья, – Сашка подошёл к другу и встал рядом, – ты вон до Энска добрался. Как думаешь, вдвоём мы добежим до того города?

– Нет. У нас ни карты, ничего. Мы подохнем в степи, Санька. Да и тебе-то зачем бежать, ты что, мать одну бросишь?

– Она умерла, – сказал Сашка. – Сердце.

– После того, как тебя выгнали? – сочувственно спросил Илья.

– Да. Я думал, скрою, что из Корпуса вылетел. Пошёл в штурмовики, а зря. Ещё и командор теперь. А какой из меня командор? – Сашка подвигал железным прутом угли в мангале. – И ещё… ты помнишь Катю Краеву?

Илья кивнул.

– Я её люблю, – Сашка первый раз сказал это вслух. Звучало странно.

– И это повод убегать из города?

– Да. Я ей таких гадостей сегодня наговорил, пистолетом напугал. Хуже Уксуса, нашего коменданта. А она не виновата нисколько, она любит меня. Любила… Теперь всё кончено, она меня ненавидит. И правильно, потому что я злой стал после войны. Я застрелиться хотел на боёвке. Испугался. А выпустил бы себе тогда мозги и не мучился бы сейчас…

– Может, просто объясниться с Катей? – спросил Илья. – Может, простит?