Город и город

После всего, что произошло, Боуден, наверное, будет остерегаться всего, что присылают ему домой. Но если бы внешний конверт с иностранной почтовой маркой выбросили, то он мог бы подумать, что сверток с его именем пришел по университетской службе рассылки, возможно – от одного из его коллег, тогда он мог бы порвать полоску.

– Его везут сюда? – спросил я после небольшой паузы. Датт кивнул.

– Господин Буидзе, – сказал Датт, – у вас раньше возникали подобные проблемы?

– Такие – нет. Нам, конечно, приходят письма от разных долбанутых. Извините, – быстрый взгляд на невозмутимую Нэнси. – Но, понимаете, мы получаем предупреждения от тех, кто хочет «оставить прошлое в покое», тех, кто говорит, что мы предаем Уль-Кому и прочую хрень – от торчков, от тех, кто следит за НЛО. Но чтобы от настоящего… но такое? Бомбу? – Он покачал головой.

– Неправда, – сказала Нэнси. Мы уставились на нее. – Такое уже было. Не здесь. Но с ним. Боуден уже становился целью нападения.

– С чьей стороны? – спросил я.

– Доказать ничего не удалось, но своей книгой он разозлил многих. Правых. Тех, кто считает, что он проявил неуважение.

– Нациков, – сказал Датт.

– Я даже не помню, в каком именно городе это произошло. Но зуб на него точили многие. Возможно, только в этом они и сходились между собой. Но это было много лет назад.

– Кто-то его запомнил, – сказал я.

Мы с Даттом друг на друга посмотрели, а затем он отвел меня в сторону.

– Из Бешеля, – сказал он. – С иллитанским матерком.

Он вскинул руки, словно говоря: идеи есть?

– Как там назывались эти люди? – спросил я после долгой паузы. – «Кома превыше всего».

Он уставился на меня.

– Что? «Кома превыше всего»? Посылка же пришла из Бешеля.

– Возможно, там у них контакт.

– Шпион? Улькомец-наци в Бешеле?

– Ну да. Не смотрите на меня так – в это не очень сложно поверить. Они могли прислать посылку оттуда, чтобы замести следы.

Датт уклончиво покачал головой.

– Ну ладно… – сказал он. – Но все равно, организовать такое – это настоящий ад, и вы не…

– Боуден никогда им не нравился. Может, они решили, что он узнал, что за ним охотятся, и теперь будет настороженно относиться к посылкам – но не к посылкам из Бешеля.

– Я понял, – сказал он.

– Где собирается «Кома превыше всего»? – спросил я. – Они ведь так себя называют, да? Может, нам стоит навестить…

– Именно это я и пытаюсь вам сказать, – ответил он. – Идти некуда. «Комы превыше всего» не существует. Я не знаю, как у вас там, в Бешеле, но здесь…

– В Бешеле я точно знаю, где тусуются подобные личности. Мы с моим констеблем недавно там побывали.

– Ну, поздравляю, но здесь это не работает. Блин, тут же нет банды с членскими удостоверениями, которая живет в одном доме, – они не объединители и не группа «Monkees».

– Вы же не хотите сказать, что у вас нет ультранационалистов…

– Точно, я не хочу это сказать, их у нас полно. Но я не знаю, кто они и где они живут: они – что очень разумно с их стороны – все это не разглашают. И «Кома превыше всего» – просто название, придуманное каким-то журналистом.

– Почему объединители собираются, а эти – нет? Не могут?

– Потому что объединители – клоуны. Да, иногда опасные клоуны, но тем не менее. А люди, про которых вы говорите, настроены серьезно. Они бывшие военные и тому подобные. То есть… это нужно уважать…

Неудивительно, что им запрещали собираться в открытую, – их хардкорный национализм мог поставить под сомнение позицию самой Народной националистической партии, а этого правители допустить не могли. Объединители же, напротив, имели право – ну или как бы могли – объединять местных на почве ненависти к ним.

– Что вы можете рассказать нам о нем? – Датт повысил голос, обращаясь к остальным, которые наблюдали за нами.

– Об Айкаме? – спросил Буидзе. – Ничего. Хороший работник. Тупой, как кирпич. Ну ладно, так бы я сказал раньше, но теперь, когда он сделал это, я беру свои слова назад. Он совсем не такой крутой, каким кажется. Мышцы есть, характера нет. Любит молодежь, любит водить дружбу с умными иностранцами. А что? Только не говорите, что взяли его на заметку. Посылка-то прибыла из Бешеля. Откуда, черт побери, он мог…

– Точно, она пришла именно оттуда, – ответил Датт. – Здесь никто никого не обвиняет, и уж меньше всего – нашего героя. Это стандартные вопросы.

– Говорите, у Цуэ были хорошие отношения со студентами? – спросил я. Буидзе, в отличие от Тайро, не обращался к Датту за разрешением ответить мне. Он посмотрел мне в глаза и кивнул. – А с кем именно? С Махалией Джири он дружил?

– С Джири? Ни хрена. Джири, скорее всего, даже не знала, как его зовут. Да упокоится она с миром. – Он сделал рукой знак «долгого сна». – Айкам дружит кое с кем из них, но не с Джири. Он тусуется с Джейкобсом, Смитом, Родригес, Браунингом…

– Дело в том, что он попросил нас…

– Ему очень хотелось узнать, есть ли у нас зацепки по делу Джири, – сказал Датт.

– Да ну? – Буидзе пожал плечами. – Ну да, эта история всех очень расстроила. Естественно, ему хочется про это узнать.